Он назвал бы ее и как-нибудь похуже, но сейчас просто не мог ни о чем думать.
Вернувшись в кабинет, Ральф машинально опустился на стул и сидел довольно долго, пытаясь понять: как же так?! Откуда взялся этот?.. Случайность? Хороша случайность! А если нет – как это понимать? Но каков наглец: ведь хозяину мира строго запрещено покидать пределы творения! Ральф теперь имел право наложить на креадора такой штраф, что тот бы расплачивался до конца своих дней.
Но он не будет этого делать. Он поступит иначе. В любом случае, этому надо положить конец.
В кабинете Верховного стояло почти такое же бюро, как в комнате Бренны. Ральф заказал для нее в свое время вариант поменьше, поскольку Неумолимая сочла такую мебель крайне удобной. Отперев последний ящик снизу, Ральф достал лежащий там перстень темного металла с крупным фиолетовым камнем. Внимательно осмотрел его, а затем переложил в верхний маленький ящичек, который не закрывался, – чтоб был поблизости. Взглянул на часы: время двадцать два десять. Еще никто не спит.
И позвонил в колокольчик.
Линда вошла в кабинет.
Ральф, задумчиво теребя подбородок, осмотрел секретаршу с ног до головы, прикидывая: какой минимальный объем усилий нужно приложить, чтобы подвигнуть эту дурнушку сделать то, что ему нужно.
Толстенькая Линда, формально не отступая от офисного стиля, сегодня облачилась в костюм цвета кофе с молоком: жакет с огромным декольте, подчеркивающий и без того не маленькую грудь, плотно обтягивающие брючки, и выглядела даже элегантно.
Но лицо ее неизменно было все обсыпано конопушками.
Линда смотрела на шефа, словно смирная овечка на пастуха. Или на волка? Впрочем, волком Ральф становиться не собирался.
– Линда, мне нравится, как вы работаете, – начал он.
Она тут же покраснела – и это разозлило Ральфа, потому что напомнило ему юную Бренну. Она так же краснела по каждому поводу. Зато теперь – о, теперь ее не так просто смутить!
– Я думаю, вы заслужили отпуск. Хочу посоветовать вам чудесное место в горах… – пряча злость, проговорил он.
Но что такое? Он думал – секретарша обрадуется. Вместо этого ее подбородок внезапно задрожал, а ресницы быстро-быстро захлопали: не иначе, Линда собралась зарыдать.
– Что происходит? – нахмурился Ральф, сбитый с толку.
– Я… не хочу уезжать, – пролепетала девушка, смахивая тут же сбежавшую слезу.
Поморщившись, Ральф вынул из кармана носовой платок и протянул ей.
– Почему? – холодно спросил он.
Вот не было печали! «Уезжать не хочу!» Да ему-то как раз и надо, чтобы она уехала – и не просто уехала!
