В прорабской сидели трое: Шилов, Дерюшев и Писатель.
– Шилов, – спросил я, – плотники работают?
– Работают, – сказал Шилов, – да что толку? Все равно не успеют, полчаса осталось до конца.
– Хорошо, – сказал я, – сколько успеют, столько сделают. Дерюшев, заварил решетку?
– Нет.
– То есть как?
– Да так, – Дерюшев флегматично пожал жирными плечами. – Баллон с кислородом надо поднять на четвертый этаж, а кран отключили.
– И вы, такие здоровые лбы, не можете поднять один баллон? – спросил я совершенно спокойно, но чувствуя, что скоро сорвусь.
– Как же поднимешь, – сказал Дерюшев, – когда в нем больше центнера весу?
– А ты знаешь, как египтяне, когда строили пирамиду Хеопса, поднимали на высоту в сто сорок семь метров глыбы по две с половиной тонны?
– Без крана? – недоверчиво спросил Писатель.
– Без крана.
– Без крана навряд, – покачал головой Шилов.
Конечно, можно было на них орать и топать ногами, но этим их не проймешь.
– А ну-ка пошли, – сказал я и первым вышел из прорабской.
Баллоны лежали возле подъезда в грязи. Я поднял с земли щепку, поставил баллон на попа и очистил его немного. Потом взвалил его на плечо. Шилов, Писатель и Дерюшев выступили в роли зрителей. Пройдя первые десять ступенек, я понял, что слишком много взял на себя. Лет пять назад я мог пройти с таким баллоном втрое больше, теперь это было мне не под силу. Меня качало. На площадке между вторым и третьим этажом я споткнулся и чуть не упал. Но вовремя прислонил баллон к батарее отопления. Подбежал Шилов.
– Евгений Иваныч, давай подмогнем.
– Ничего, – сказал я, – обойдусь.
Неужели я так ослаб, что ничего уж не могу сделать? Я пошел дальше. У меня еще хватило сил осторожно положить баллон на пол.
– Ну что, – сказал я, – поняли, как строилась пирамида Хеопса?
– Вам бы, Евгений Иваныч, заместо крана работать, – почтительно пошутил Писатель.
Я ему ничего не ответил. Я сказал Дерюшеву, чтобы сейчас же заварил решетку, и Шилову, чтобы потом закрыл прорабскую и отнес ключ в контору. После этого я пошел домой. Мне нездоровилось.
Дома я разделся, умылся, согрел чаю. Ко мне пришла Машенька, и мы стали пить чай вместе. Я наливал ей в блюдечко, и она, сидя у меня на коленях, долго дула на чай, чтобы он остыл. Потом мне стало плохо. Я снял Машеньку с колен и пошел к кровати. Мне показалось, что кровать слишком далеко, и я опустился на пол. Машенька засмеялась. Она подумала, что я играю. Пол подо мной качался и стены тоже. Мне вдруг показалось, что я лечу куда-то вверх ногами. Так, говорят, наступает состояние невесомости.
