– Экстренная танцевальная вечеринка? – напомнил он.
– Да. – Кэт откинулась на сиденье. – Преподаватель задала написать отрывок от лица ненадежного рассказчика. Я сочинила историю о Саймоне и Базе… Она не поняла. Посчитала это плагиатом.
Кэт с трудом произнесла последнее слово, и в животе вновь захлюпала черная жижа.
– Но история ведь твоя, – проговорил Ливай.
– Да!
– Это не совсем плагиат…
Он улыбнулся ей. Пора бы расширить словарный запас в отношении улыбок Ливая – их было слишком много. Сейчас его улыбка выражала вопрос.
– Слова ведь были твои? – спросил он.
– Да.
– Я понимаю, почему преподавателю не понравился рассказ о Саймоне и Базе: предмет ведь называется не «мастерство написания фанфиков», но плагиатом я бы это не назвал. А это противозаконно?
– Нет. Если ты, конечно, не пытаешься продать свои произведения. ДТЛ говорила, что обожает фанфики – в смысле саму идею. На самом деле она их не читает.
– Профессор Пайпер сообщила о тебе?
– Что ты имеешь в виду?
– Она сообщила о тебе в комиссию?
– Она этого не упомянула.
– Ей бы пришлось упомянуть, – сказал Ливай. – Значит… все в порядке. – Он помахал вилкой в воздухе, держа ее, как карандаш. – Ничего страшного не произошло. Просто больше не сдавай ей фанфики.
Кэт же случившееся казалось катастрофой. Живот по-прежнему скручивало.
– Просто она… она заставила меня почувствовать себя такой глупой… и ненормальной!
Ливай вновь засмеялся:
– Ты и правда считала, что профессор английского языка, зрелая женщина, запросто проглотит твой гейский фанфик по Саймону Сноу?
– Про геев она ничего не сказала, – уточнила Кэт.
– Ненормальная!
Ливай повел бровью. Его брови были намного темнее волос, даже слишком, а еще изогнутыми дугой, будто нарисованными.
Кэт поняла, что улыбается, хотя и старалась сохранять бесстрастное лицо. Она покачала головой, потом посмотрела на еду и сунула в рот полную ложку.
Ливай подбросил ей на блюдце еще яичницы и хэша.
* * *
Он рыскал вокруг замка, пропадал всю ночь, возвращался домой под утро с листьями в волосах…
Баз что-то замышлял, Саймон в этом не сомневался. Ему осталось найти доказательство. Пенелопа и Агата не воспринимали его подозрения всерьез.
– Он плетет интриги, – говорил им Саймон.
– Он всегда плетет интриги, – отвечала Пенелопа.
– У него угрожающий вид, – говорил Саймон.
– У него всегда такой вид, – отвечала Агата. – Он довольно высокий.
– Не выше меня.
– Мм… чуть выше.
Но дело было не только в интригах и угрозе: Баз что-то замышлял. Похлеще своего обычного негодяйства. Его жемчужно-серые глаза покраснели и стали мутными, черные волосы потеряли былой блеск. Всегда холодный и грозный, в последнее время Баз казался каким-то продрогшим и загнанным в угол.
