Вышел на улицу. Славно, свежо. Тишина. Купил в палатке пивка. Стало еще славнее. Прогнала с родного порога. Вот ведь сука! Махнуть, что ли, к Любаве? То есть, к ее маме. О господи, только мамы мне не хватало.
Метро закрыто. В ярости взял еще пива. Вторично расплачиваясь, обнаружил в кармане доллары. Вроде, не было. Чудеса… Ну что ж, раз такое дело, почему бы не шикануть. Поймал такси. Куда ехать? Однозначно спать – в зоопарк.
В лаборатории почувствовал себя на своем месте. Вот так и случается, что однажды работа становится домом. Оставалось погасить свет и рухнуть без сил на диван. И тут мне в глаза бросилось ужасающее… отсутствие.
Я не поверил. Может, куда-то переселил? Покрутился на месте, порыскал по помещению. Безрезультатно. Вокруг шелестело, как и положено, как и всегда. А его нигде не было.
Садок воина-победителя зиял пустотой.
Ну и дела: на родной порог меня не впускают, в кармане откуда-то взялись доллары, победитель исчез, все несется по кругу…
Что вообще происходит?!
Утро выдалось душным. Солнце слепило. Город шел на работу. Изнутри потряхивало морозными разрядами тока. Выйдя из метро, купил пива. Слегка полегчало. Все, хорош, никаких приключений – домой, спать…
Жена встретила ядом:
– Что, был со своей проституткой?
Меня прошиб ужас: откуда она может знать? Неужели и впрямь существует эта ее астральная связь, и мы с Любавой находимся под контролем?
– Вообще-то, я был с другом.
– Охотно верю.
– Это правда. Ты его знаешь, он улетал в Америку.
– Все ночь улетал?
– Да. То есть, нет. Его самолет действительно утром. Но я ночевал один. Я все тебе сейчас объясню…
Тут она взорвалась. В меня летели проклятья и обвиненья во всех возможных смертных грехах. Так верещала, что, казалось, панельный дом сейчас рухнет. Хорошо, хоть Малыш была в детском садике.
– Пожалуйста, не кричи. И так голова раскалывается…
Моя просьба только добавила ей истеричности.
– Прошу тебя, выслушай, дай мне все объяснить…
Ее вопли росли крещендо.
– Ты дашь мне хоть слово вставить?!
Она бросилась, растопырив иглы ногтей. На мне стали вспыхивать алые прочерки.
Я перехватил ее руки. Она забрыкалась ногами. Я сделал подсечку и аккуратно уложил на диван. Она вырвалась, метнулась на кухню, чем-то там громыхнула, вернулась, преградила путь в спальню – и снова орать, визжать, раздирать мой усталый мозг бредовой интерпретацией прожитой ночи.
– Может, ты заткнешься, а?.. – Я легонько сжал ее горло. – Пожалуйста, заткнись… – Деликатно прижал к стене. – Заткнешься ты или нет?! Ты, блядь, святая!!! – Она бесновалась за гранью сознания… И я ей хлестнул. Ладошкой. С одной стороны и с другой.
