Единственное, что смущало: ей минуло два года, а она все молчит.
За тот же год жена преобразилась в яркую даму. Работала теперь в аптеке, где, по ее словам, нужно «выглядеть». В квартире росла стопка гламурных журналов. Этим исчерпывалось ее участие в домашнем хозяйстве.
Да нет, все было неплохо: семья в сборе, бубнил телевизор, копошилась Малыш, я стоял у плиты, стряпал ужин.
Вот только жена мне мешала.
Перетряхивая гардероб, она выбирала наряды для отпуска, напяливала и всякий раз справлялась о моем впечатлении. Я решительно одобрял. Мне нравилось все. Только бы она не затягивала свои сборы. Изредка на нее поглядывая, я с тоской понимал: в ней произошло изменение самомнения, и во что ее ни ряди, не превратится она в трогательное существо, которое я некогда сентиментально нарек Бедняжкой.
Малышу я варил кашу. Параллельно, жарил картошку. Решил добавить лучку, полез в коробку, чтоб выбрать луковицу. Не проросшие луковицы были золотисты и гладки, а проросшие – неаппетитно сморщены. Я призадумался.
Неожиданно жена закричала:
– Быстрее, быстрее, смотри-ка!
Я ринулся, думал, что-то с ребенком… Ну надо же так напугать: всего-то ажиотажа – выпуск новостей в негасимом телеэфире. Главная новость была такая: члены предвыборного штаба президента страны, затеявшего остаться у власти на второй срок, задержаны охраной Белого дома при попытке вынести коробку от «ксерокса», в которой оказалось 538 тысяч долларов наличными.
– Смотри, какими деньгами ворочают настоящие мужики! – произнесла она с мечтательным восхищением.
– Ты хотела сказать, настоящие воры?
– А тебе так лучше бы быть альфонсом.
– Я не альфонс, я ученый.
– А чего ты стоишь, ученый?
– Пока неясно.
– Неясно. А мне так предельно ясно. – Она продефилировала по комнате, покачивая бедрами, и остановилась напротив меня. – В наше время каждый стоит ровно столько, сколько за него дают!
Я ее понял. Моя стипендия аспиранта, плюс полставки в «Террариуме». Особо, конечно, не разгуляешься. И все же зря она на меня так смотрела, будто я ниже самого низшего насекомого, со своей высоты эмансипированной жалкой аптекарши.
– Да… Для науки сейчас трудное время… Но когда-нибудь…
Тут она взорвалась:
– Не хочу ничего слышать про «когда-нибудь»! Хочу жить сегодня, сейчас! Мне плевать на науку, плевать на ученых и на все эти красивые словеса! Я женщина, я замужем, у меня муж, здоровый мужик, и если он мужик, он должен зарабатывать!!!
Раскраснелась, глаза били молниями. Я смотрел в ее изуродованное гневом лицо и осознавал: никакая она не Бедняжка. Просто Бедная. Бедна приземленной своей, корыстной бабьей душонкой.
