Рассвет на Дидо наступал бесшумно. Свет как будто вливался в теплый воздух капля за каплей, подобно бесплотному духу, неслышно крадущемуся меж спящих. Тишина была полной, если не считать журчания ручья и шороха капающей с листьев воды.
Послышались шаги. Фландри встал, наполовину вытащил из кобуры бластер. Увидев Катрин, он отпустил оружие и поклонился.
— Моя госпожа. Что… что вас так рано разбудило?
— Не могу спать. Слишком много мыслей. Не возражаете, если я посижу с вами?
— Как я могу возражать?
Они сели рядом. Он принял позу, которая позволяла ненавязчиво наблюдать за ней. Взгляд ее был устремлен вдаль. Усталость пеленой подернула ее глаза, белым налетом обметала губы.
Вдруг она повернулась к нему.
— Поговорите со мной, Доминик Фландри, — попросила она… Я все думаю о Хьюге… теперь я могу надеяться на встречу с ним… Но смею ли я с ним остаться? Не будет ли прошлое вечно тенью стоять между нами?
— Я же говорил, — «Целый космический цикл прошел с тех пор», — что если он упустит такую женщину, как вы, неважно, по какой причине, то он — просто идиот.
— Спасибо. — Она протянула руку и накрыла его ладонь своей. Он потом еще долго чувствовал это прикосновение. — Давайте будем друзьями? Такими, что называют друг друга просто по именам?
— Я был бы счастлив.
— По энейскому обычаю мы не будем разводить по этому поводу особых церемоний. — Улыбка ее была задумчивой. — Произнесем тост и… Но позже, Доминик, позже. — Она поколебалась. — В конце концов, для вас война окончена. Вы будете интернированы. Никакой тюрьмы, просто отдельная комната в Новом Риме. Я приду навестить вас, когда смогу, и приведу Хьюга, когда он будет свободен. Может быть, мы уговорим вас присоединиться к нам. Вот было бы здорово!
— Прежде нам следует достичь Порт-Фридериксена, — сказал он, не осмеливаясь на какое-нибудь менее банальное высказывание.
— Да, — она подалась вперед. — Давайте это обсудим. Я же сказала вам, что мне нужно с вами поговорить. Бедный Доминик, вы спасли меня от плена, потом от смерти, а теперь еще должны слушать мои жалобы. Давайте лучше говорить о насущном.
Он встретился со взглядом зеленых глаз, что смотрели на него с широкого сильного лица.
— Итак, — произнес он, — это весьма капризная планета, не так ли?
Она кивнула.
— Считается, что она начинала как венерианский тип, но потом столкнулась с гигантским астероидом. Волна, возникшая в результате этого удара, унесла с собой большую часть атмосферы, но оставшейся части было вполне достаточно, чтобы продолжалась химическая эволюция, тоже не слишком похожая на земную — фотосинтез и так далее, хотя развившиеся в результате аминокислоты оказались поляризованными вправо, а не влево. Из-за этого же астероида возник сильный осевой наклон и, может быть, он же стал причиной такого быстрого вращения. Из-за этих факторов океаны не столь инертны, как этого можно ожидать на безлунной планете, а бури свирепы. Здесь высокая тектоническая активность, но это не удивительно, не так ли? Должно быть, поэтому мы не нашли здесь следов прошлых оледенений, зато нашли следы периодов аномальной жары и засух. Но, впрочем, наверняка никто ничего не знает. За время, в тысячу раз превышающее период человеческой жизни, мы проникли в тайны планеты всего лишь на пядь. Вот таков этот мир, Доминик.
