— Во, правильно, — обрадовался Маркин. — Одного поля ягода!
— Так-то оно вроде так, Данило Иванович, но если хорошенько подумать, так чужаки-то, пожалуй, еще хуже. Они сюда, как воронье, налетели, чтобы нахвататься — и домой. До нас им никакого дела нет, — сказал дедушка Иван.
— Верно, те, которые сюда хозяйничать приезжают, именно такие, — согласился Маркин. — Вот, например, управляющий наш: решил весь лес около завода вырубить.
— А кто же его там рубить-то станет? — удивился дедушка. — Пропади они пропадом, чтобы мы туда рубить поехали, — вспылил старик. — Что мы враги, что ли, заводскому люду.
— Значит, мы можем так и передать рабочим, что вы на эту удочку не пойдете? — спросил Маркин.
— Так и передайте, — за всех ответила Марья. — Пусть англичанин, если ему надо, сам рубит. А мы палец о палец не ударим.
Маркин посмотрел на Шапочкина, в его глазах мелькнула ирония.
Взволнованный рассуждениями лесорубов, Шапочкин задумался.
Дедушка Иван напомнил было о сварившейся каше.
— Погоди, Иван Александрович, — попросил Маркин, — успеем с ужином. — О вашем заработке надо бы поговорить, — предложил он сгрудившимся у костра лесорубам. — Крепко обидел вас заводчик, воевать, наверное, придется.
— Кабы от этого толк был, так мы бы хоть сейчас, — оглядываясь на товарищей, сказала Марья.
— Будет толк, если дружно возьмемся, — уверенно заявил Маркин. — Забастовку объявить надо, требования предъявить, чтобы старые расценки восстановили и лесничего-подлеца убрали. Напирать надо. Какого черта на них смотреть?
Лесорубы заволновались, зашумели.
Обсуждая вопрос о забастовке, лесорубы решили ждать, что скажут заводские рабочие. Выработать окончательные требования поручили забастовочному комитету.
Прощаясь с гостями, лесорубы крепко жали им руки и просили приходить почаще.
Когда стали укладываться спать, выяснилось, что нет Алеши. Вначале мать подумала, что он засиделся у друзей, но и там его не оказалось.
— Куда это он запропастился? — спрашивала Марья свекра, но тот только разводил руками.
Гостей он уложил спать в своем балагане, рассказал им, как пройти к черемшанским лесорубам, пожелал спокойной ночи и пошел спать к Спиридону.
Заметив сидящую у костра Марью, Иван Александрович остановился.
— Иди, Марья, спать. Я знаю, где он, — и лукаво улыбнулся. — Знаю, а сказать вот не могу. Не разрешил. Ты, говорит, дедушка, пока что про это никому. Ну-ну, иди отдыхай, не скоро он еще будет.
Алеша пришел на рассвете. Глаза его блестели, лицо еще больше осунулось.
