Алёша Карпов | страница 3



При слове «резать» мать вся затряслась и полными страха и ненависти глазами впилась в широкий лоб фельдшера. Несколько минут назад она смотрела на этого человека, как на спасителя, а сейчас готова была вцепиться ему в горло.

— Не дам, сказала — не дам! И все… А до вашей бумажки мне дела нет! Хоть сто пишите, а к ребенку никого не подпущу, — и она с решительным видом встала между Алешей и фельдшером.

Такого отпора Анкудин Анкудинович, очевидно, не ожидал. Это привело его в замешательство. Он растерянно посмотрел сначала на пол, потом на потолок и строго произнес:

— Эх, мужичье неотесанное. Что с вами и говорить? — И, не попрощавшись, решительно направился к двери.

— Слава те, господи, ушел антихрист! Царица небесная, матерь божья, заступись за младенца! — горячо молилась бабушка, стоя перед иконами на коленях.

Марья глубоко вздохнула, как будто она сбросила с плеч тяжелую ношу. Сама удивлялась своей смелости. Такое с ней случилось первый раз в жизни. Пойти наперекор такому человеку, которого побаивалась вся волость, мог не каждый, а она пошла, не испугалась. Довольная своим поступком, Марья подошла к постели и, поправляя подушку, сказала:

— Спи, Алеша. Больше я его на пять сажен к тебе не подпущу. Ишь, идол, что надумал. Пусть лучше кривой нос себе отрежет.

Но Алеше было так худо, что, казалось, он и не слышал материнских слов.

Прошло еще несколько дней, и на верхней части ступни появилось большое белое пятно.

Осмотрев нарыв, бабушка облегченно вздохнула. Она напарила льняного семени и привязала его к больной ноге.

После многих бессонных ночей Алеша впервые спал спокойно, а когда проснулся, долго не мог понять, что же случилось? Боли в ноге почти не было, по всему телу разливалась приятная теплынь.

Не веря, что в ноге уже нет нестерпимой сверлящей боли, Алеша тихонько переложил се на другое место. Больно, однако совсем не так, как прежде.

Пришло время — и Алеша поднялся с постели, в первый раз ступил на пальцы больной ноги и несмело шагнул к лавке. На лице бабушки мелькнула улыбка. Он подошел к старушке, уткнулся лицом в ее сарафан и заплакал. Заплакала от радости и бабушка. Теперь Алеше не будут резать ногу; он станет здоровым и будет таким же работником, как другие.

Однако радость оказалась преждевременной. Нога продолжала болеть, появившаяся на верхней части ступни большая рана не заживала.

Исцелить Алешу взялась Шувалиха. Осмотрев ногу, она долго гримасничала, произносила непонятные слова, упоминала какой-то Буян-остров, потом напускалась то с угрозами, то с уговорами на домового и наконец многозначительно произнесла: