Алёша Карпов | страница 2
Так прошло еще несколько дней. Алеша стонал и плакал. Ему казалось, что в его ноге сидит кто-то маленький и сверлит ногу, как дедушка дырки для чекушек. Когда боль становилась совсем нестерпимой, он кричал и просил, чтобы убрали сверло.
Встревоженная бабушка испуганно шептала:
— Господи, что же это такое, как будто в уме, и вроде рехнулся…
Тетка Аксинья, посмотрев ногу, покачала головой и, стараясь не смотреть на больного, прошептала:
— Еленушка, как бы Антонов огонь не был.
На следующий день мать взяла у тетки Аксиньи лошадь и к полудню привезла из больницы фельдшера — Анкудина Анкудиновича Белькейкина.
Высокий, грузный, с клочьями растрепанных бровей, нависших над остекленелыми глазами, с острыми скулами, большим, покривившимся в правую сторону носом, Анкудин Анкудинович пугал своим видом не только детей, но и взрослые его побаивались.
Когда телега подъехала к дому, бабушка заметалась по комнате, схватила табуретку и то в одно место ее поставит, то в другое, а потом подбежала к венику, стоявшему в углу, и, сама не зная зачем, закинула его на печь. Пятясь к лавке, она шептала:
— Господи Иисусе, шутка ли — сам! Что-то будет?
Открывая дверь, мать с низким поклоном приглашала:
— Милости просим, проходи-ка, Акундин Ку-ку…мдиныч.
— Не болтай! — грубо оборвал мать рассердившийся фельдшер. — Анкудин Анкудинович, проще простого.
— А я то и говорю, — с трепетом в голосе сказала бабушка, низко поклонившись, чего же тут мудрить… А…а…Анкудин А…ман…манкинович.
— Тьфу. Одна другой дурней, и говорить с вами тошно, — еще больше рассердился эскулап и, махнув рукой, шагнул к Алеше. — Ну, где тут больной? Покажите…
Алеша застонал.
— Чего орешь? — закричал фельдшер. — Покажи-ка язык.
— Батюшка, у него нога болит, вот глянь сюда, — попросила бабушка.
— Без тебя знаю, что нога. Но все равно, главное — язык, — Белькейкин сердито покосился на ногу, — так, так. Неизвестный абсцесс, гм… отнять вот здесь, — чиркнув пальцем ниже колена, неожиданно для себя и для присутствующих заключил он.
— Да что ты, батюшка, такое говоришь, как же ребенок без ноги-то?! Господи! — взмолилась бабушка.
— А вот так и будет, — угрожающе прикрикнул Белькейкин, — иначе совсем плохо, крышка, понимаешь?
К Алеше вплотную пододвинулась мать, ее испуг прошел, глаза загорелись решимостью:
— Не дам!
— Это как же «не дам»?.. А если медицина считает…
— А так и не дам. Мой он! — резко ответила Марья.
— Да как ты смеешь мне перечить?! — закричал Белькейкин так громко, что жилы, словно веревки, проступили на его длинной и тонкой шее. — Сейчас напишу сопроводительную, и повезешь немедленно мальчишку в больницу; ногу нужно резать. Понимаешь? Резать!..