Воспользовавшись этим обстоятельством, комитет решил оттянуть отправку каторжан из города до весны. В местной газете удалось напечатать статью о плохом отношении тюремной администрации к политическим заключенным. По городу распространялись листовки, в которых говорилось о том же, только без всяких уверток, необходимых в печати. Начался сбор пожертвований.
Алеша держал связь между тюрьмой и комитетом. Его не раз обыскивали в воротах тюрьмы, но до сих пор все обходилось благополучно. Сегодня он передал Юсупу благодарность политкаторжан населению города за оказанную помощь.
С этой запиской Юсуп и был арестован. На допросе он категорически отказался что-либо сообщить, заявив, что записка ему была подсунута во время обыска. Это, однако, не помогло. В тот же день арестовали и Алешу.
Офицер, к которому Алешу привели, был пожилой, с виду ласковый человек. Придвинув к себе папку с бумагами, он предложил Алеше сесть, долго вздыхал, курил, даже угостил Алешу конфетами и только тогда приступил к допросу.
Когда были записаны общие данные, офицер спросил:
— А теперь, будь любезен, расскажи, давно ли ты состоишь в социал-демократической организации?
Хотя вопрос был задан вполне уверенным тоном, Алеша много наслышавшийся от Потапыча о следователях и их провокаторских приемах, не поддался.
— Я не знаю, дяденька, о чем вы говорите, — сказал он и, как бы спохватившись, добавил: — Один сосед наш говорил мне, что в этой организации такие состоят, кто буржуев не любит. А больше будто бы евреи. Так причем же здесь я-то?
— Про евреев это ты, пожалуй, правильно, — согласился офицер. — Ну, а ты давно в ней состоишь?
Алеша покачал головой.
— Нет, я еще ни в каких организациях не был.
— Так, допустим, что это правда. Тогда скажи, что же заставило тебя передавать татарину из тюрьмы записки?
— Сроду этого не делал.
— Как не делал? Юсуп сам признался.
На мгновение Алеша растерялся, но сейчас же оправился и с обидой ответил:
— Значит, он хвастун.
— Ты отрицаешь, что привез ему из тюрьмы вот эту записку?
— Я ему никакой записки не привозил, врет он. Своих выгораживает.
— Кого своих?
— А я разве знаю? Сами его спросите.
Алеша отвечал так смело и твердо, что следователь решил прекратить допрос и, приняв суровый вид, сказал:
— Вижу, что врешь. Да возиться с тобой некогда. Ладно. Посидишь в тюрьме, сговорчивее будешь. Все равно все расскажешь, а если врать будешь, в карцер запру.
И хотя, кроме подозрений, у следователя никаких материалов на Алешу не было, но на всякий случай он решил оставить его под арестом до окончания следствия. Мальчику снова разрешили выполнять обязанности помощника повара, но выходить за тюремные ворота запретили.
