* * *
Первый рабочий день. Согласно легенде Аника была социологом, переехавшим в Центральный сектор Первой колонии с окраины. Когда она была дома, то помнила всю россыпь островов Города клонов. Аника выучила историю каждого, заострив внимание на том, где выросла согласно легенде. Комитет придумал ей дом, имена родителей, номер репродукционного центра клонирования. Запомнить было несложно, но… Но сейчас Аника все это забыла. Информация перемешалась в голове, спуталась. Казалось, чужой город, чужой мир проникли в ее кровь и что-то изменили. И еще эти люди вокруг!
Первым был Луд Ваом, затем секретарь в приемной центрального архива – пожилая женщина со строгим взглядом и руками прачки, пара архивариусов, весь этот долгий бюрократический бардак… К концу дня десятки лиц слились в одно. Даже имена. Словно их разобрали на буквы и высыпали в общий ящик. Аника понимала, что чем больше начинает нервничать, тем больше делает ошибок, а чем больше делает ошибок, тем сильнее начинает нервничать. Это был замкнутый круг. И еще эти старые каменные помещения архива. Воображение оживало. Ведь здесь когда-то ходили выжившие.
Первые годы после начала Возрождения все тянулись на эти острова. Потом Первая колония обнищала, пришла в упадок. Сейсмологи обнаружили какой-то разлом, обещали землетрясения и катаклизмы, но… Аника тщетно пыталась вспомнить, сколько поколений назад это было. Она вообще забыла все даты, хотя сейчас они и не имели значения. Здесь все равно жизнь была какой-то другой. А клоны… В первый день Аника так и не смогла понять, что с ними не так. Что-то определенно было неправильным, но вот что? А может, не так было что-то с ней?
Женщина-клон по имени Наташа Рупник, которая работала уборщицей в старом архиве, где пыталась не потеряться Аника, много курила и без устали рассказывала о своей дочери и детях соседей. О муже она говорила мельком, да и то с ее слов Аника воспринимала его каким-то бесполым, скорее инструментом, рабочей силой, помогающим по хозяйству. Вся любовь, все чувства были сосредоточены на детях. Аника с трудом могла поддерживать этот разговор. Нет, она не чувствовала себя ущербной. Наоборот. В покинутом мире людей сводил комитет, помогал сделать выбор, но выбор был. Были чувства. Было желание. Да и дети появлялись на свет естественным путем. Здесь же…
Аника смотрела на Наташу Рупник, вспоминала диван в кабинете Макса Вернона и понимала, что если рассказать новой знакомой сейчас об этом, то ничего кроме презрения она не выразит. Могла ли она вообще понять эту близость? Желание? Конечно, не встреть Аника Макса Вернона, то, вероятно, до конца дней была бы игрушкой в руках комитета, но… Никогда прежде Аника не чувствовала себя такой чужой и одинокой. «Нет, – решила она, – если что-то не изменить, не научиться приспосабливаться, то мне не продержаться здесь и недели, не то что несколько месяцев». Она попыталась уйти с головой в работу, попыталась забросать Наташу Рупник какими-то историческими фактами, особенно деталями о том, как раньше появлялись на свет дети, как была устроена семейная жизнь.
