Квартира была большой и крайне несуразной. Особенно эта странная старая мебель – совсем не такая, как в кабинете Макса Вернона. Там была грация, вкус, а здесь… Здесь была только старость. Пыль и запах времени, но никакого очарования.
Аника распаковала чемодан и попыталась открыть неаккуратно выкрашенное в белый цвет окно. Задвижки жалобно хрустнули, задребезжали тонкие стекла. Город просыпался, и Аника видела, как внизу проезжают редкие машины. Надеясь открыть окно, она изучила задвижки, но они были залиты краской, и открыть их ей так и не удалось. Аника села за стол и попыталась законспектировать свою первую встречу с клоном. Она записала его имя и замерла. Стандартные нормы заполнения не подходили. Она не знала, сколько ему лет. Не знала, как жили его предки и какую пользу он оказывает своему обществу.
Аника снова подошла к окну. Бессонная ночь нависала на веках, но о том, чтобы лечь спать, не могло быть и речи. Аника снова попыталась открыть окно и снова потерпела неудачу. Где-то запищал будильник, поставленный на семь утра. Аника нашла будильник в соседней комнате и долго не могла выключить. Но едва она справилась с будильником, как включился поставленный на таймер телевизор. Громыхнувшие голоса напугали, окончательно прогнав желание спать.
Показывали какой-то парад. Аника узнала площадь, которую видела из окна своей квартиры. Сейчас площадь была пуста, но на экране сотни людей толпились на каменной мостовой. Потом как-то внезапно картинка сменилась и начался прогноз погоды. Картинка показывала грозовой фронт, надвигающийся на острова Первой колонии. Да, именно Первой колонии – центральной и самой большой из всех других. О Городе клонов нигде не говорилось. Особенно когда начался новостной блок.
Аника завороженно смотрела на экран, где диктор рассказывал о планах колонии на предстоящий день. Первая колония просыпалась, готовилась к рабочему дню. Диктор – мужчина с большими залысинами – бегло рассказывал о минувшем дне. Был здесь и отчет о жизни других колоний – спешный, недостоверный, хотя бы потому, что Седьмая колония считалась просто большим городом, но отнюдь не столицей мира. Если верить диктору, то столица мира была здесь – в Первой колонии, в Городе клонов.
Аника слушала голос ведущего, наблюдая за нарезками новостных блоков из других колоний. Это были блики реального мира, но сейчас, пройдя цензуру, они выглядели незнакомыми для Аники. Она не могла узнать Седьмую колонию. Кто-то выкачал из картинки краски, превратив красоту в вычурность, изящество в снобизм, интеллект в чопорность. Все было каким-то неправильным. Аника знала, что виной всему цензура, но голос диктора был таким уверенным, что она невольно начинала верить ему. Верить в мрачную безнадежность своего мира.
