Мы вместе были в бою | страница 11



— О чем ты думаешь? — прошептала Мария.

Она тоже была взволнована, и голос ее слегка дрожал. Она прикоснулась к руке Стахурского и взяла его холодные пальцы в свою теплую ладонь.

Стахурский ответил не сразу. Он молчал не потому, что стеснялся высказать свои чувства, а только потому, что не сумел бы их выразить полностью. Мария пожала ему руку.

— Я подумал о хорошем, — сказал Стахурский глухо. — Я думаю о том, сколько больших клятв и горячих признаний произнесено здесь, на этом месте, где мы сейчас стоим. Сколько присяг на верность своим идеям, борьбе. И сколько раз тут сказано «люблю». — Он усмехнулся. — Я думаю, сколько стоит здесь эта гора, не было дня, чтобы тут не прозвучало чистое признание, сказанное от всего сердца.

Мария держала его за руку:

— А сегодня? — прошептала она.

— Не знаю, но думаю, что было сказано и сегодня.

— А вдруг — нет?

Стахурский не ответил. Он радостно глядел на дорогой сердцу величественный простор, такой яркий в косых лучах заходящего солнца. Жизнь впереди, и она будет прекрасной! Это он знал наверное, так же верно, как то, что он снова стоит над Днепром.

Он повернулся к Марии — ее рука слегка вздрагивала на его пальцах.

«Хорошо», — сказал он самому себе и посмотрел Марии в глаза; они были темные в это мгновенье.

— Я люблю тебя, Мария.

Она опустила ресницы.

Потом она взмахнула ими, и Стахурский снова увидел ее глаза. Они были теперь светлые, и на них были крапинки, словно веснушки на лице.

— Мария, — удивился Стахурский, — у тебя крапинки на глазах!

Она засмеялась тихо и счастливо:

— Это только летом. Осенью они исчезнут.

Потом она подбежала к выщербленному кирпичному столбику на углу перил, окружавших площадку, и подставила ветру лицо. Светлые пряди волос затрепетали и засветились на солнце. Стахурский тоже облокотился на перила. И так они стояли некоторое время молча.

— Труханов остров, — промолвил наконец Стахурский. — Мария, с Труханова острова наши штурмовали Киев! Как они могли! — В его голосе послышалось изумление, словно он сам никогда ничего подобного не делал на войне. И он тихо закончил: — Я люблю наш народ, Мария, и большей любви у меня нет. Вот здесь, на этом месте, я говорю тебе.

— И я тебе, — сказала Мария.

Он вдруг взялся за перила обеими руками, подтянулся и перескочил через балюстраду — в кусты акаций, на склон горы и покатился вниз.

Мария нагнулась, проскользнула под перила в кусты и побежала за ним. Она догнала его на нижней площадке и схватила за руку.