– Ты была его моделью. Картина на стене…
– Мы с ним предпочитали определение «муза». Наши отношения были глубже, чем у художника и модели. – Она вздохнула. – Он был очень талантлив.
Ее голос прозвучал с таким благоговением, что Стюарт был поражен.
– Почему ты раньше о нем не говорила? – спросил он.
– О некоторых вещах слишком больно говорить.
– Вам совсем ни к чему сейчас нам об этом рассказывать, – сказала Пейшенс.
– Да, – согласился с ней Стюарт. – Мы поймем.
– Нет, я хочу рассказать. Я уверена, что он возмущен тем, что я столько лет молчала. – Ана произнесла это так, словно он находился с ними в комнате. – Мы познакомились в то лето, когда я окончила школу. Я была в Париже, в туристической поездке. И мне жутко наскучили бесконечные экскурсии в соборы и дворцы, поэтому я потихоньку отправилась в другие районы Парижа, которые нам не показывали. И встретила Найджела. Это была любовь с первого взгляда. Все туристы уехали домой, а я осталась.
Голос у нее охрип, глаза увлажнились. Стюарт потянулся к столику и налил ей стакан воды.
– Мы собирались перевернуть мир искусства. Он пишет картины, а я его вдохновляю. Такие вот Дьяконова[8] и Сальвадор Дали.
– Что же случилось?
– Случился твой дед, Стюарт. Ты ведь знаешь, что наши родители умерли, когда я была ребенком. – Стюарт кивнул: потерять родителей в детстве – печальная традиция в семье Даченко. – Поскольку Теодор был старшим, то он стал моим опекуном. Когда он узнал, что мы с Найджелом живем вместе – Найджел считал брак буржуазным пережитком, – он пришел в ярость и прилетел в Париж, чтобы вернуть меня домой. Заявил, что он не позволит своей семнадцатилетней сестре нанести урон фамилии Даченко, живя без брака с каким-то никудышным художником, которому нужны от меня лишь деньги. Я всегда задавалась вопросом: будь Найджел тогда успешным художником, то Теодор, возможно, думал бы иначе.
Ана глотнула воды.
– А потом он увидел картину Найджела.
– Картину, которая висела в мастерской, – сказал Стюарт.
Тетя грустно улыбнулась:
– Одну из многих. Найджел изучал формы тела и, будучи его музой… – Ана покраснела, а Стюарт впервые увидел, как его тетя краснеет от неловкости.
– Это еще больше разъярило твоего деда. Он прямо мне заявил, что, если я не вернусь домой и не стану жить, как полагается приличной молодой девушке, он погубит карьеру Найджела в самом зародыше.
– Он, наверное, не имел в виду поступить так, – вырвалось у Пейшенс.
– Уверен, что так и поступил бы, – сказал Стюарт. Дедушка Теодор был безжалостным. – Ему не важно, кто пострадал: его сестра, его внук.
