Он ругнулся, опустился на четвереньки. Пальцы сгребали в кучу листки, а глаза автоматически выхватывали строки, воскрешали целые абзацы...
Жена, придя с работы, застала Лампова на полу. Он сидел по-турецки, вокруг лежали, усеивали прихожую, исписанные страницы. Лампов брал то один лист, то другой, подносил к глазам.
- Это же не халтура, - сказал он с раздражением. - Вот в продаже сапоги по сто девяносто рэ, а есть и по восемьдесят. За первыми - давка, а вторые - берут поспокойнее...Но пользу приносят и те, и другие! От первых - и польза, и вид, и удобство, вторые - только от грязи охраняют... Все с разной степенью гениальности сделано, только книги им подай самые-самые лучшие!
- Алеша, что с тобой?
- С сегодняшнего дня, Маша, я знаю, как писать по-настоящему! С сегодняшнего. Но сколько воды утечет, пока напишу по-нынешнему, пока прочтут, отрецензируют, в план поставят?.. А это, написанное, выбрасывать, что ли?
Жена переполошилась:
- Алеша, такой труд... Вспомни, как ты каторжно работал.
- В том-то и дело. Угрохал годы. Пишешь сразу несколько вещиц, в издательство несешь те, что вытанцовываются быстрее, другие оседают, созревают медленнее. Вот и скопилось... А ведь осталось только крохотную правочку - и можно бы в печать.
Жена спросила опасливо:
- А ты в самом деле... можешь лучше?
- Могу, - ответил он устало. - Все, что написал раньше, чепуха. Критики в своих статьях правы. Я бы себе сильнее врезал.
Жена просияла:
- Как хорошо... А то ты говорил про первую десятку, большую пятерку, а себя все считал только в первой сотне!
- А на самом деле я был в первой тысяче, - сказал он угрюмо. - Тачал сапоги по восемьдесят рэ, а сейчас могу по самому высокому классу... Вот только этих, уже сшитых, жаль! Все-таки столько за машинкой горбился... Да и без гонораров насидимся, пока новые напишу, да пока пойдут.
Он с мрачным лицом продолжал перебирать листки. Жена на цыпочках ушла на кухню. Вскоре оттуда покатили вкусные запахи. Маша умела на скорую руку приготовить сносный ужин.
Лампов поднялся, сказал твердо:
- Я сказал, что не опубликую!
- Вот и хорошо, - согласилась она из кухни, немного встревоженная агрессивным тоном, словно бы с ним кто-то спорил.
- Но это опубликую не я, - сказал он зло. - Но... чтобы труд не пропал... гм... пусть в печать все же пойдет.
- Как это? - не поняла жена.
Он пришел на кухню, сел за стол. В прихожей остались на полу листки.
- Очень просто, - отрубил он. - Чтоб имя не марать! В печать пойдет... под псевдонимом.
