– Ана, Ана! Просыпайся, дура!
– Ах, черт побери! Постоянно вы должны меня оскорблять.
– Постоянно ты должна раздражать меня, постоянно должна спать. Выйди, прогуляйся по дому. Сходи и посмотри, где остальные и что делают.
– Сейчас? Ай, моя хозяйка, сейчас три утра. Даже не глядя можно понять. Ни хозяйка София, ни сеньора Каталина не вернулись из столицы. Что касается нотариуса и сеньора Ренато…
– Ренато продолжает пить?
– А как же, хозяйка. Бродит, как тень. Иногда в кабинете он валится на диван и там дремлет. Потом встает и снова пьет, снова бродит. Но со вчерашнего вечера он ничего не просил.
– Где ты сказала он?
– У входа в дом, смотрит и смотрит на дорогу и ущелье. По-моему, он в отчаянии, потому что возвращаются сеньора София и сеньора Каталина. И как я сказала, почему бы ему не сесть на лошадь и не разыскать их?
– Ты уверена, что он не пьяный?
– Говорю же… Если он ничего не пил со вчерашнего дня, уверена, он уже протрезвел.
– Дай накидку.
– Накидку? Вы выйдите отсюда? Сеньора София ясно сказала, что вам нельзя выходить из комнат. Вы угодите прямо в пасть волку. Вспомните, как он пришел вчера вечером, после того, как приказал позвать вас, а вы были там.
– Подай накидку, уйди и не мешайся, простофиля.
Да, Ренато стоял возле перил, скрестив руки, с лихорадочными глазами от алкоголя. Он настолько изменился, что казался теперь другим человеком: растрепанный, обросший, с расстегнутой на белой груди рубашкой, с мрачным взглядом, горьким изгибом губ. Он выглядел постаревшим лет на десять, с таким выражением и внешностью, трагической тенью его самого, что казался странно похожим на Франсиско Д`Отремон и, несомненно, был братом Хуана Дьявола.
– Ренато, мой Ренато. Слышишь? Хочешь, мы поговорим? – умоляюще попросила Айме.
– Поговорим? Поговорим? – засомневался печально Ренато. – Теперь ты хочешь поговорить?
– Да, Ренато, теперь я хочу поговорить, потому что ты не пьян. Прости, но это верное слово. Целые дни ты пьешь, как сумасшедший и ведешь себя, как дикарь. Теперь ты в здравом уме, и у меня есть надежда, что мы сможем поговорить, как цивилизованные.
– В таком случае у тебя не получится! Д`Отремон не цивилизованные! Ни мой отец, ни… мой брат, ни я, тем более, хотя и выгляжу цивилизованным. Наша кровь имеет варварский огонь, грубые чувства, дикие страсти. Мы примитивны в ярости, любви и ненависти! Хочу, чтобы ты обратила на это внимание. Хочу дать тебе последнюю возможность спастись. Беги, если виновна, Айме, беги, пока я еще не понял, что ты виновна, сейчас же спасайся, воспользуйся этим, пока во мне осталось человеческое. Потом будет слишком поздно!
