Хлебник вдавил ножной рычаг сцепления в пол, толкнул вниз тормоз, «Фодден» с жалобным скрежетом остановился, но Самбор успел выпрыгнуть из кузова, ещё когда машина двигалась. – Погоди, он его сейчас поднимет, а как же лётчик городской стражи? – спросил один из товарищей Бакуни. – Или так раззяве и надо? – Не стоит так о мёртвом, – Хлебник указал на пару трупов в лётной справе, простёртых у опрокинутой приставной лестницы.
Самбор стащил с одного из мертвецов очки, вытер кровь об его воротник, зачем-то поклонился покойнику, и прислонил лестницу к стене, готовясь лезть на крышу, к металлической стрекозе, довольно неубедительно прикидывавшейся летучим змеем или птицеящером. Последнее следовало отнести за счёт вошедшей в обычай стародавней чуди гутанских умельцев, начавших строительство гиропланов «Кодор» в Крогдене, на далёком холодном Энгульсее.
Немир часовой примерно давности просто наблюдал бы за происходившим, внутренне холодея при виде мертвецов, и ждал бы, пока его привезут в крепость. От нового Немира, при всех поцелованного Тославой, приходилось ждать большего. – Погоди! – новый Немир спрыгнул с подножки. – Там сзади второе место, и ракетное ружьё!
– Дело! – крикнул в ответ Самбор, присобачивая сбрую клеймора к распорке. – Полезай! Даже улучшенная и облагороженная разновидность помощника корчмаря не была способна позаимствовать снаряжение у трупа, так что Немиру осталось взобраться по лестнице, сделать несколько шагов по сланцевым плиткам крыши, и примоститься в узкое дырчатое сиденье с чешуеобразной насечкой, под которым зачем-то была прикручена проволокой большая чугунная сковорода для жарки блинов. Нижняя часть стойки с полудюжиной ракет для ружья была подобным же образом украшена помятым котлом. Рисунок вмятин был странным – как будто кто-то стрелял по посудине из дробовика. С небольшой задержкой, Немир сообразил, что «как будто» в предшествовавшем рассуждении было почти наверняка излишним, что настораживало. – Вденься в уши, – Самбор толкнул Немира в плечо, разворачивая его в сторону крюка, на котором висели наушники. – Так, уровень топлива, заслонка, обороты, переговорное… «День Лось шесть два», это что? Наши позывные? Асирмато, пускач здесь?
Запищало, затарахтело, завоняло, относительно небольшие винты слева и справа от сидений пришли в движение. Немир просунул голову в наушники, звук двигателя стал потише, зато добавился электрический треск. – Сейчас, на какой они частоте… – голос лётчика прозвучал одновременно сзади (спереди по ходу) и из наушников. Тон треска несколько раз сменился, потом стали различимы нёсшие пугающий бред голоса. «Крепость, три пузыря в слойке на час из-под заката»! «Урод лёд тис семь четыре, против шерсти идёшь, левое мудо перевесило»! «Крепость, здесь урод лёд дар четыре четыре, палки встали, кидаю кости за борт»! Голос «Крепости» уловимо потяжелел. «Семаргловы крылья тебе в помощь, четырежды четвёртый».
