Наконец занавес упал.
Под взрыв восторженных аплодисментов начался разъезд. Осип Федорович стоял у выходных дверей, дожидаясь выхода баронессы. Вот показалась знакомая ему, крытая лиловым бархатом, на меху из голубых песцов ротонда.
Тамара Викентьевна медленно сходила с лестницы. Заметив Пашкова, она обернулась и что-то сказала следовавшему за ней князю. Они остановились, он пожал ей руку и отошел, а она приблизилась к Осипу Федоровичу.
— Вы наказаны за ваши дерзости и обязаны проводить меня домой, — с очаровательной улыбкой сказала она. — Ваша жена, кажется, уже уехала?
«Моя жена!» — замелькало в его голове. Он только теперь вспомнил, что он приехал с ней. Она уехала, она будет ждать его! Но разве он может отказать этой женщине! Ведь если он не поедет, поедет другой!
Осип Федорович молча открыл ей дверь и, посадив в поданную у подъезда карету, после мгновенной нерешимости сел сам.
— Что же вы не пригласили вашего родственника! — саркастически спросил он, делая ударение на последнем слове.
Она пожала плечами.
— Вы сумасшедший, — спокойно сказала она. — Я вас уже положительно не понимаю! Как можно без всякого основания?..
— Без основания?! — перебил он ее. — Извините, мне кажется, я не слеп и достаточно изучил ваше лицо. Вы вся сияли сегодня, как будто обрели неземное счастье. Это счастье, конечно, заключается в приезде этого князя? — с горечью добавил он.
— О, какой вы несносный! Я предпочитаю молчать и ждать, пока вы хоть немного успокоитесь.
— Я не нуждаюсь в успокоении! — сухо ответил он и отвернулся.
Она, действительно, всю остальную дорогу не говорила с ним ни слова, напевая один из мотивов только что слышанной оперы.
Выходя из кареты, она знаком попросила его следовать за ней.
Он повиновался.
Оставив его в гостиной, Тамара Викентьевна вернулась туда минут через десять в белом кружевном пеньюаре, сквозь тонкую ткань которого просвечивало ее атласное розовое тело, и, подвинув скамейку к креслу, на котором он сидел, села у его ног.
— Распусти мне волосы, — сказала она. — Я отослала мою Машу спать, а самой лень.
Прелестная улыбка открыла жемчужные зубы, восхитительные ямочки появилась на щеках.
— Я не умею, — пробормотал он, чувствуя расставленную ловушку и стараясь не попасть в нее.
