— Ты ей понравился?
— Очень. — Худолей вкрадчиво взглянул на Пафнутьева.
— Я тоже, — сказал тот.
— И ты?! — оскорбился Худолей. — А что в тебе есть привлекательного?
— Ум, — усмехнулся Пафнутьев. — Я очень умный. Пошли. Подышали, выдохнули из себя трупные запахи, пора к живым людям.
— Надо спешить, пока они еще живы.
— Ты хочешь сказать, — Пафнутьев обернулся к поотставшему Худолею, — намекаешь на то, что…
— Да, — сказал Худолей. — Мне так кажется. Мы сунули палку в осиное гнездо и не знаем, что дальше делать.
— Разберемся, — проворчал Пафнутьев, входя в дом.
Башня с винтовой лестницей была затемнена, и только в самом верху горела слабая лампочка. Прихожая тоже освещалась одним светильником возле вешалки. Сквозь арочный проход из каминного зала просачивалось голубоватое свечение.
Пафнутьев вошел и включил верхний свет.
Картина была привычная — в углу полыхал экран телевизора, а перед ним в креслах сидели несколько человек. На журнальном столике стояла початая бутылка все того же виски и несколько тяжелых стаканов с толстыми днищами и ребристыми боками.
Бросив взгляд в сторону зрителей, Пафнутьев узнал Вохмянина, его жену, красотку-секретаршу, тут же были оба строителя, соблюдая обходительность, сидели чуть в сторонке, как бы признавая, что они здесь не на равных, им просто позволили скоротать вечерок вместе со всеми. Оглянувшись на Пафнутьева, они быстро взглянули друг на друга и снова уставились в телевизор. За годы работы Пафнутьев научился узнавать такие вот переглядки — что-то беспокоило строителей, что-то заставляло их дергаться. Он был уверен — не видят они сейчас ничего, что происходит на экране, не видят бомб, которые доблестные американцы вместе с доблестными немцами и доблестными англичанами сбрасывают из безопасных высот на больницы, мосты, колонны беженцев, не видят, как шустрые истребители охотятся за автобусами, поездами и телегами, нагруженными полусожженным скарбом.
— Что в Югославии? — спросил Пафнутьев нарочито громко.
И заметил — вздрогнули строители, опять друг на дружку взглянули — дескать, как быть, что отвечать?
— Бомбят, — вяло отмахнулся Вохмянин.
— Хоть изредка сбивают самолеты-то? — с надеждой спросил Пафнутьев.
— Об этом ни слова, — опять ответил Вохмянин. — Как в начале бомбежек сшибли невидимку, так до сих пор никак не попадут.
— С двадцати километров бомбят, — сказал Пафнутьев. — Не дотягивают их ракеты. Слабоваты.
— Мы, наверное, пойдем. — Вулых поднялся. — Поздно уже.
