— Маргарита. — Пафнутьев снова попытался вернуть разговор на нужное направление. Он уже почти не надеялся на успех и потому спросил напрямую: — Как вы думаете, кто мог убить вашего мужа?
— Костю? Да кто угодно. Вася, ты бы мог убить Костю?
— Отчего же… Если бы стояла такая задача…
— И знал бы за что, да? — Маргарита проявила вдруг неожиданную цепкость мысли.
— Нашел бы, — усмехнулся Вохмянин маленьким своим, почти женским ртом.
— А что, долго пришлось бы искать?
— Да нет…
— Но это не ты его убил? — продолжала терзать телохранителя Маргарита.
— Нет, не я.
— И жалеешь об этом?
— Не то чтобы жалею, — опять начал юлить Вохмянин, но Маргарита выручила его, перебила жестко и резко.
— А я жалею.
— О чем? — У Пафнутьева, кажется, голова пошла кругом.
— Что не я убила его на этот раз.
— Объячева и раньше убивали?
— Вася, сколько на него было покушений?
— Не то три, не то четыре… Я участвовал в двух.
— В покушениях? — В голосе Пафнутьева явно прозвучала беспомощность.
— Нет, в предотвращении покушений. Я же телохранитель, а не киллер.
— И за что вам хотелось убить Объячева? — спросил Пафнутьев у Вохмянина.
— Разве я в этом уже признался? — Он широко открыл маленькие свои глазки и посмотрел на Пафнутьева с явным торжеством. — Нет. Я просто беседую с женщиной, которая потрясена смертью любимого мужа, держится из последних сил и старается хоть как-то ответить на ваши вопросы. Да, чтобы выжить в эту страшную ночь, она выпила виски, может быть, сделала лишний глоток или два… И когда завтра вы скажете ей о ее же словах, она их не вспомнит.
— Наверняка не вспомню. — Маргарита смотрела на Пафнутьева насмешливо и совершенно трезво.
— Ну, вы даете, ребята! — растерялся Пафнутьев. — Так много знать о жизни в этом доме, так легко и свободно говорить обо всем… Может быть, вы просто назовете имя убийцы?
— Ищущий да обрящет, — нараспев протянула Маргарита и потянулась к бутылке. Почти не глядя, она плеснула виски во все три стакана и, отставив бутылку, повернулась к Пафнутьеву с широкой радушной улыбкой. Зубы у нее были свои, хорошие зубы, правильной формы, но великоватые. Какая-то легкая, едва уловимая хищноватость проглядывала в маргаритиной улыбке.
— Выпьем? — спросила она. — За ваш успех! Или слабо?
— Нет, не слабо, — сказал Пафнутьев. — Простите, в доме труп… Чокаться, вроде, неловко.
— Не будем! — азартно произнесла женщина и опять одним большим глотком опрокинула виски в себя.
Вохмянин выпил медленно, как бы отцеживая зубами посторонние примеси. А встретившись взглядом с Пафнутьевым, моргнул в сторону двери, дескать, уходим, больше мы здесь ничего не добьемся — баба пьяная и вот-вот отключится.
