— Какую я недавно женщину примерил, — негромко пробормотал Худолей, но Пафнутьев его услышал.
— И что? — спросил он.
— Велика оказалась. По запросам.
— Сюда. — Вохмянин распахнул двустворчатую дверь. За ней Пафнутьев увидел большой зал с тремя окнами и камином. Посредине стоял стол овальной формы, а вокруг него около десятка стульев. — Присядем? — предложил Вохмянин. — Я доложу обстановку, а потом уж вы приступайте.
— Пусть так, — солидно кивнул Шаланда. — Только без ненужных подробностей.
— А мне, пожалуйста, с подробностями, — заметил Пафнутьев. — Причем, мне больше всего нравятся ненужные подробности.
Вохмянин посмотрел на одного, на другого, пытаясь понять столь противоречивые указания, и лишь после того, как Пафнутьев подмигнул ему, кажется, понял — начальство шутит.
— Значит, так. — Вохмянин скромно присел к столу между Худолеем и оперативником. — Был ужин… Часа три-четыре назад. Можно уточнить. Присутствовал сам Константин Александрович…
— Это кто? — спросил Шаланда.
— Объячев.
— Ах, да! Продолжай.
— Жена… Маргарита.
— Кстати, где она?
— Наверху. У себя. Пьяная.
— Напилась за ужином или после?
— После. За ужином трудно было напиться… Сухие красные вина, виски, мясо, овощи… Хозяин пил водку.
— Много? — успел вставить Пафнутьев.
— Не знаю, как кому… Бутылку выпил.
— Пол-литровую?
— Да. Пол-литра.
— Кто еще был?
— Секретарша.
— Она здесь?
— Все здесь. Никто не ушел. Я не позволил.
— Молодец! — похвалил Шаланда. — Ужинаешь вместе со всеми?
— Когда как.
— А сегодня?
— Сегодня со всеми.
— Кто еще?
— Этот… Как его. Неулыбчивое лицо Вохмянина напряглось в задумчивости. — Вьюев. Олег Игоревич.
— Кто такой? — спросил Шаланда, не желая выпускать из рук нить разговора.
— Ну… Назовите его деловым партнером. Он уже несколько дней здесь околачивается. Гостит. И вот дождался. Теперь, как я понимаю, не скоро уедет к себе на Украину.
— Дети? — спросил Пафнутьев.
— Сын. Сергей.
— Хороший сын?
— Чего ж ему быть нехорошим… Но, опять же, не без некоторых недостатков.
— Ну? — требовательно произнес Шаланда.
— Немножко наркоман.
— Со стажем? — уточнил Пафнутьев.
— Да. Лечился.
— Безуспешно?
— А в этом деле, как я понимаю, не бывает больших успехов. — Вохмянин пожал тяжелыми литыми плечами. — Разве что в одиночку запереть, лет этак на десять.
Разговор продолжался, и Пафнутьев, прислушиваясь к звукам за пределами каминного зала, все-таки улавливал, улавливал некоторые признаки жизни. Что-то упало наверху, хлопнула дверь, по трубе, замурованной в стене, глухо прошумела вода, кто-то прошел за дверью, он услышал осторожные шаги и всхлипы. Басовито и беззлобно пролаяла собака на крыльце, включившись в поселковый собачий пере-брех. Дом был явно пустоват, людей здесь было гораздо меньше, чем требовалось для нормальной жизни на таких площадях.
