| В вялом равнодушии я прижался лбом к окну и все перечитывал и перечитывал: Кэтрин Эрншо... Хитклиф... Линтон, - пока глаза мои не сомкнулись; но они не отдохнули и пяти минут, когда вспышкой пламени выступили из мрака белые буквы, живые как видения, - воздух кишел бесчисленными Кэтрин; и сам себя разбудив, чтоб отогнать навязчивое имя, я увидел, что огонь моей свечи лижет одну из тех старых книг и в воздухе разлился запах жженой телячьей кожи. |
| I snuffed it off, and, very ill at ease under the influence of cold and lingering nausea, sat up and spread open the injured tome on my knee. | Я оправил фитиль и, чувствуя себя крайне неприятно от холода и неотступной тошноты, сел в подушках и раскрыл на коленях поврежденный том. |
| It was a Testament, in lean type, and smelling dreadfully musty: a fly-leaf bore the inscription-'Catherine Earnshaw, her book,' and a date some quarter of a century back. | Это было евангелие с поблекшей печатью, сильно отдававшее плесенью. На титульном листе стояла надпись: "Из книг Кэтрин Эрншо" - и число, указывавшее на четверть века назад. |
| I shut it, and took up another and another, till I had examined all. | Я захлопнул ее и взял другую книгу и третью -пока не пересмотрел их все до единой. |
| Catherine's library was select, and its state of dilapidation proved it to have been well used, though not altogether for a legitimate purpose: scarcely one chapter had escaped, a pen-and-ink commentary-at least the appearance of one-covering every morsel of blank that the printer had left. | Библиотека Кэтрин была со вкусом подобрана, а состояние книг доказывало, что ими изрядно пользовались, хотя и не совсем по прямому назначению: едва ли хоть одна глава избежала чернильных и карандашных заметок (или того, что походило на заметки), покрывавших каждый пробел, оставленный наборщиком. |
| Some were detached sentences; other parts took the form of a regular diary, scrawled in an unformed, childish hand. | Иные представляли собою отрывочные замечания; другие принимали форму регулярного дневника, писанного неустановившимся детским почерком. |
| At the top of an extra page (quite a treasure, probably, when first lighted on) I was greatly amused to behold an excellent caricature of my friend Joseph,-rudely, yet powerfully sketched. | Сверху на одной из пустых страниц (показавшихся, верно, неоценимым сокровищем, когда на нее натолкнулись впервые) я не без удовольствия увидел превосходную карикатуру на моего друга Джозефа, набросанную бегло, но выразительно. |
