Я посмотрел на Карен, на стол, где лежала груда белья, вдохнул пропахший духами воздух. И улыбнулся Карен.
— Ты действительно хочешь знать, что мне нравится?
— Да.
— Герда будет взбешена, если мы на некоторое время закроем дверь на ключ?
Карен, не сказав ни слова, подбежала к двери и повернула ключ.
— Почему, — спрашивает доктор Эрнст, — в столь решающий момент вы отказываетесь от продолжения исследований? Почему?
Маленький, тщедушный, похожий на гнома, он стоит лицом к лицу со мной. Я вдыхаю его тошнотворное дыхание. Я пытаюсь отступить, чтобы не стоять против него. Только сейчас я заметил, что присяжные заседатели все еще в комнате и восседают на стульях, как восковые фигуры, уставившись остекленевшими глазами в одну точку и все с раскрытыми буквой «О» ртами, будто готовы выпустить колечко дыма. У меня создалось впечатление, что я окружен ужаснувшимися масками.
— Ну, что? — настаивает доктор, — Ну же? Ну?
И вновь грубо тычет мне в солнечное сплетение своим указательным пальцем, подчеркивая каждое слово.
— Я ничего не знаю, доктор.
— Господин председатель, пожалуйста.
— Господин председатель, я не знаю.
— Я ваш фетиш, свет в конце тоннеля, надежда на спасение, проводник в потаенном лабиринте вашего сознания. Правда?
— Да, доктор. Господин председатель.
— Потому что, Питер, ваша мера пресечения уже определена. Смертный приговор оглашен. И поскольку я буду счастлив, если растопчу вас, он обжалованию не подлежит. Есть только один закон: тот, кто нажимает на курок, должен дорого расплачиваться.
— Но я не стрелял, я…
Ирвин Гольд делает мне знак замолчать. Мой добрейший адвокат!
— Ну же, Хаббен, успокойтесь. Вспомните наше соглашение. Не забывайте о Николасе.
— Боже, я не забываю!
Если уж меня хотят изжарить, лишь бы Ник не присутствовал при этом, что же, я согласен, банда подлецов, готовьте вертел!
— Но если вердикт уже готов, к чему затевать этот смехотворный процесс?
— Послушайте, Хаббен… — обратился ко мне Гольд.
Герр доктор знаком остановил его.
— Ах, мэтр! Прошу вас. Позвольте вашему клиенту самому ответить на вопрос.
— Самому? — спросил я, поочередно глядя на них. — Вы навязываете немыслимые законы и хотите, чтобы я вам объяснил их?
Я был взбешен, горечь подступила к горлу, будто я съел несвежий обед.
— О Боже, с меня довольно! Прекратим этот фарс и перейдем к исполнению приговора! Закончим на этом. Spurios versenkt. Посадите меня в кресло и пустите ток.
Медик явно заинтересовался.
— Правда? Это все, чего вы желаете? Конец — и все? Исполнение приговора без объяснений?
