Фекла Егоровна ко всему привыкла, только не к лязгу танков. Все мерещилось ей, что Вовка попадет под гусеницы. Когда Вовку посадили в танк, чтобы он указал дорогу, Фекла Егоровна закрыла лицо руками.
Вовка вскоре вернулся.
— Что нам, бурлакам! — сказал он, появившись в блиндаже.
… Александра Павловна из нашего танка, подбитого гитлеровцами, вытащила обожженных танкистов, сама приползла вся в крови, почерневшая, опаленная, глаза мутные. Сразу было видно, что ей тяжело. В блиндаже расступились, и Александра Павловна упала животом на койку.
Фекла Егоровна не знала, как помочь подруге. Всю ее ощупала. Нигде ни царапины. Должно быть, сильно оглушило ее или надорвалась. Она только пожаловалась, что все в ее глазах расплывается, терпкий запах пороха стал ей невмоготу.
Фекла Егоровна раскрыла дверь. Александра Павловна попросила закрыть. Только закрыли дверь, опять просит открыть.
Александру Павловну все окопники и тыловики знали и крепко уважали. Из штаба батальона пришли ее проведать, а потом и врач военный появился. Выслушал ее трубочкой, как маленькую, и сказал:
— Полежать вам надо, Александра Павловна, успокоиться.
Он и Павлика заодно осмотрел, потрогал его голову, за ножки потянул и ткнул пальцем в живот:
— Хорош фронтовичек! Хоть бледненький, а с обстановкой справляется. Ему бы другие ясли, был бы кровь с молоком!
Фекла Егоровна никуда больше от себя Александру Павловну из «яслей» не отпускала. Как прикрикнет на нее, она слушается.
Как-то слышал я их разговор, когда Фекла Егоровна тельняшки стирала:
— Знаю я, не оставишь ты моих девчонок.
— Ну и ты мою ораву не бросишь. Александре Павловне нанесли лекарств целую гору. Нальет она ложечку, а сама говорит:
— Мне аптека не прибавит века. Вот подул бы сюда ветерок с Волги!
Как-то ночью, когда Александра Павловна еще подчинялась Фекле Егоровне, а Вовка где-то один лазил, совсем близко от нас кто-то застонал.
Фекла Егоровна, всегда настороженная, прислушалась.
Человек стонал не переставая, он звал к себе на помощь.
Фекла Егоровна вышла из блиндажа и прислушалась. Она решила действовать по всем правилам и поползла по-пластунски.
Посмотрел я — тихо в блиндаже. Юля и Агаша спят рядышком. Не за кем мне было смотреть, и я устроился на ступеньках у входа.
Фекла Егоровна подтащила раненого. Он тяжело и часто дышал. Усадила его на верхней ступеньке, сняла шинель, расстегнула ворот гимнастерки, на голову положила мокрый платок, а мне велела не отходить. Вот-вот должны прийти санитары с носилками.
