А «они» были от нас так близко.
— Отвяжись, худая жизнь! — сказала Александра Павловна и обняла Феклу Егоровну.
Девчонки вцепились им в юбки, а Вовка пробурчал:
— А граната на что! — и опустил руку в карман. Он стал у самой двери. Все молчали, а Александра Павловна прислушалась и сказала:
— Слышите, бас. Громче всех. Это, должно быть, Петр Федотович бьет из своего «Шаляпина».
Вовка выбежал из блиндажа, а через несколько минут вернулся такой радостный и закричал:
— Подбили, подбили наши их танк! Сам видел, как он завертелся!
Все так же не умолкали пушки, гавкали минометы, шипели наши тяжелые снаряды; в блиндаж сочился смрадный, едкий чад, но в доносившемся гуле уже не было скрежета танков.
… Через несколько часов в блиндаже показался наш бронебойщик. Каска на голове, пилотку же держал в руке. Капли пота стекали по его лицу.
— Жарко! — сказал нам не сразу Петр Федотович. — Урал не посрамили! Только орудие мое сильно накалилось. Подбили мы два танка, а другие «черные связки» назад повернули. Идолы, помощника моего ранили. Остался я без «второго номера». Всегда его помнить буду.
Сержант снял гимнастерку и протянул ее Фекле Егоровне:
— Залатай, прошу!
Он жадно пил воду, но, не допив кружку, медленно вылил остатки себе на голову; потом повернул голову направо, налево и сказал, задумавшись:
— Раз она круглая, должна вертеться. И земля вертится.
Глава девятая
ПИСЬМО НА УКРАИНУ
С каждым днем становилось тревожней.
Отгонят наши противника за железнодорожную насыпь, продвинутся вперед на несколько метров — Александра Павловна Феклу Егоровну подбадривает:
— Разве можно унывать в такое время!
Отобьют фашисты наши атаки, потеснят со ската — Александра Павловна сама не своя.
Она знала каждый кустик, каждую ямку вокруг бугра.
Идет бой, Александры Павловны нет в блиндаже. Она с Вовкой и связистам помогала и боеприпасы таскала. А когда их не хватало, собирала у убитых гранаты и подносила бойцам.
Как только она их не называла: и сметливыми и удалыми, особенно моряков, которые на суше дрались!
— Бравый народ! Любо-дорого посмотреть!
Заводских хвалила за хватку, а про пехотинцев говорила, что «нет нигде лучше их, ни в мире, ни в Сибири». Придет Александра Павловна в блиндаж усталая, бледная, с запавшими глазами, урвет часок-другой для сна и снова обратно.
— Хоть нос в крови и злости полны кости, а держусь, раз надо, — говорила она.
Сквозь неумолкаемый грохот нескончаемого боя мы уже слышали и наши танки. Они шли мимо нас на бугор.
