Дети Ивана Соколова | страница 35

Бойцы приносили нам сухари, гороховый концентрат и угощали кусочками сахара весь наш «детский сад». Кроме того, мы грызли, как морковку, сырую тыкву.

Я любил слушать, как бойцы про свои письма рассказывали. Один снайпер письмо прочитал и тут же молча передал своему товарищу. А тот только взглянул и сразу же с Феклой Егоровной поделился:

— Посмотрите на него, теперь петухом ходить будет: у него сын родился.

Фекла Егоровна сразу же снайпера поздравила. Я так и знал, что она прослезится.

Другой боец прочитал в письме, что грибов много уродилось, а Фекла Егоровна заметила: «Раз грибов много, война еще продлится». Я и подумал: «Если так, пусть лучше никогда на свете грибов не будет».

А самое главное, понял я, что уже давно должен был с помощью Шуры написать своему папе, но тут же с горечью подумал: а куда писать?

И письма нам читали и фотокарточки показывали.

Фекле Егоровне все жены, подруги и детишки нравились. Один связист, часто бывавший в нашем блиндаже, достал из кармана маленькую фотокарточку: — Вот мой альбом!

Мы увидели лицо молодой женщины с большими глазами. И платье ее было в крупных горошинах. Должно быть, они тоже были синими, как на мамином платье.

— Жена, Надюша! Моей старушке двадцать два года, — сказал связист и бережно спрятал фотокарточку. С плоскогубцами он побежал «на линию».

— Какая красивая эта Надюша! — сказала Фекла Егоровна.

На этот раз я вполне с ней был согласен и решил, если вернется связист, попрошу его еще раз показать: «альбом».

Как жаль, что Фекла Егоровна не видела мою маму!

Запомнился мне один артиллерист. Как я обрадовался, когда увидел у него хорошо знакомую мне вещь! Он вытащил из футляра бинокль и стал протирать стекла. Я подсел к нему и попросил:

— Можно посмотреть?

— Отчего же нельзя? — сказал артиллерист и протянул мне бинокль.

Я держал его в руке и сразу же вспомнил наш маленький, который остался дома. А это был настоящий военный бинокль. Только бы не уронить. Я посмотрел в него, но ничего не увидел. Тогда я отодвинулся, перевернул бинокль и приложил к глазам большие стекла, наводя их на рукав артиллериста, — там на нашивке перекрещивались серебристые стволы, — но опять в глазах только запрыгали темные круги.

Я огорчился, а артиллерист сказал:

— Держи крепче.

Я встал на ступеньку и снова посмотрел в бинокль.

Он вывел меня из блиндажа. Я встал на ступеньку и снова затаив дыхание посмотрел в бинокль. Артиллерист же подкрутил его у меня в руках.