«Царь Дмитрий» лишился всякой власти, шляхта его открыто третировала, вокруг лагеря самозванца были поставлены караулы из наемников, чтобы сторожить несостоятельного должника. Но «царик» все-таки сумел сбежать. Пастор Мартин Бер так сообщал об обстоятельствах его бегства: «Димитрий нарядился в крестьянское платье и ночью, 29 декабря, в навозных санях отправился в Калугу. В лагере никто не мог придумать, куда девался царь». Тушинский лагерь распался. Казаки ушли следом за самозванцем в Калугу. Между панами началась свара, доходившая до вооруженных столкновений. Так, люди пана Тышкевича обстреляли лагерь гетмана Ружинского, и тот долго отстреливался из нескольких сотен ружей. Все это серьезно ослабляло позиции интервентов под Москвой.
А Михаил Скопин-Шуйский продолжал наращивать наступление.
В Троице-Сергиев монастырь был послан еще один отряд, «500 мужей храбрых во оружии», во главе с известным московским воеводой Григорием Валуевым. Ночью 9 января 1610 года Григорий Валуев вошел в монастырь и, соединившись с людьми Давида Жеребцова, тем же утром устроил вылазку. Польские сторожевые заставы были перебиты, русские ратники ворвались в польский лагерь и в нескольких местах подожгли обоз. Гетман Сапега и пан Лисовский поспешили на помощь своему осадному войску. Бои разгорелись на Клементьевом поле, у Келарева пруда, на горах Волокуше и Красной и продолжались несколько часов. Обе стороны несли тяжелые потери. В конце концов гетман Сапега увел войско в свои лагерь. Отступили и защитники монастыря.
Это «кровопускание» заставило Сапегу серьезно задуматься о перспективах дальнейшей войны. Под стенами Троице-Сергиева монастыря, в том самом месте, где были собраны его главные силы, сравнительно немногочисленный отряд русских на равных сражался со всем гетманским войском! Что же произойдет, если Михаил Скопин-Шуйский двинет на Троицу все свои полки?
Ответ на этот вопрос гетман Сапега дал 12 января 1610 года, когда, получив известие о выступлении русских полков из Александровской слободы, без боя поспешно отступил к Дмитрову. Авраамий Палицын в своем «Сказании» поясняет, что шляхтичи «ужасно бежаша, яко и друг друга не ждуще и запасы своя мещуще».
Отступление интервентов от Троице-Сергиевого монастыря фактически означало снятие осады Москвы, и именно так комментировал это событие современник-летописец: «Москва от осады очистилася, изо всех городов к Москве всякие люди поехали с хлебом и со всяким харчем, и учало быть на Москве — всякое дешева».
