В январе 1610 года на Старицу и Ржев был послан воевода князь Иван Хованский. К нему присоединились иностранные наемники, которых привел из Швеции Горн, и новгородский воевода Иван Одадуров. Интервенты были выбиты из Ржева и Старицы, но гарнизон Белой оказал упорное сопротивление. Наемники, устрашенные потерями при штурмах города и русскими морозами, отказывались воевать. По словам летописца, «немцы, француженя почали изменять, отъезжати к Литве». Ивану Хованскому пришлось отступить.
Активизировали свои действия интервенты и на Коломенской дороге. Подвоз продовольствия в Москву с юга фактически прекратился. Царь Василий Шуйский послал туда рать во главе с князем Василием Мосельским, но у села Борщева тот был разбит. Летописец печально повествует, что «князь Василья побита, и многих живых поимали, и запасы все отбита, и коих было запасов и подняти не мочно, и те пожгоша», и поэтому «на Москве ж опять бысть сумнение великое и дороговь хлебная». Неудачно складывались для царя Василия Шуйского и военные действия под самой Москвой. Ночью интервенты и тушинцы напали на «деревянный город», сожгли сорок сажен стены, только с большим трудом их удалось отогнать. Несостоятельность Василия Шуйского как военачальника была очевидна всем, его авторитет продолжал падать.
Не лучшим оказалось положение и тушинского «царика». Виноваты в этом были не только военные поражения. Польский король Сигизмунд III осенью 1609 года объявил войну России. Теперь необходимость в самозванце отпала, началась открытая интервенция. Король осадил Смоленск и… надолго застрял под стенами героически оборонявшегося города. Он даже попытался отозвать всех своих шляхтичей из Тушина под Смоленск, прислал посольство. Но тут вмешалось одно немаловажное обстоятельство, которое королевские посланцы явно не учли. Вот как объясняет возникшую ситуацию советский историк Р. Г. Скрынников: «Ландскнехты на прочь были вернуться на королевскую службу. Помехой им была лишь их алчность. По их расчетам, Лжедмитрий II задолжал им от 4 до 7 миллионов рублей, невообразимо большую сумму. Наемное воинство и слышать не желало об отказе от „заслуженных“ миллионов. В конце 1609 г. самозванец вместе с Мариной уныло наблюдал из окошка своей избы за своим „рыцарством“, торжественно встречавшим послов Сигизмунда III. Послы не удостоили царика даже визитом вежливости. Тушинские ротмистры и шляхта утверждали, будто они, служа „Дмитрию“, служили Сигизмунду, отстаивая его интересы в войне с Россией. Поэтому они требовали, чтобы королевская казна оплатила их „труды“, и тогда они немедленно отправятся в лагерь под Смоленск. Сигизмунд не имел лишних миллионов в казне, и переговоры зашли в тупик. Если что-нибудь и спасло на время царика, так это его долги».
