Я ничего не сказал и вяло выводил мизинцем круги на столе.
«Это не надолго, война закончится в скором времени. Союзники уже во Франции. Ты скоро вернешься домой».
Я смотрю на наш балкон, где ветер раздувает занавески.
За ними, в маленькой комнате, спит мой маленький брат.
Когда он просыпается, то сразу начинает плакать, и если не подойти к его кроватке, то он ревом оглашает весь дом.
Если поначалу я воспринимал свой отъезд довольно апатично, то теперь он проявился мне во всей своей реальности.
Зародившаяся тревога конвульсиями отдается в желудке. Страх сковывает моё тело. Меня тошнит.
Мой отец выводит велосипед из дома, закрывает за ним дверь и аккуратно спускает его с тротуара на мостовую.
Лицо у него застывшее и усталое.
Я взбираюсь на багажник велосипеда, отец устанавливает чемодан между мной и собой.
Я отодвигаюсь чуть назад и решетка багажника неприятно холодит мою задницу. Угол чемодана врезается мне в бедро.
Неуклюже, шатаясь, велосипед набирает скорость, стуча колесами по брусчатке.
На каждом выступе мостовой меня подбрасывает и я едва удерживаюсь, вцепившись в пиджак отца.
Прежде чем свернуть за угол, я бросаю последний взгляд на наши окна, на наш балкон.
Солнце отражается в окнах, а ветер раскачивает занавески.
До свидания.
Мы едем по улице Адмирала де Рютервега, затем по Розенграхт.
Я никогда не видел таких пустых, вымерших улиц.
Заржавевшие рельсы трамвайных путей тянутся вдоль мостовой.
Объезжая большую кучу песка, мы влетаем на тротуар.
Я с трудом удерживаю чемодан. Зачем мы так торопимся?
Мы проезжаем мимо пустого дома. Через разбитые окна я вижу мужчину и женщину, стоящих на коленях и вырывающих доски пола. Заметив нас, они пугаются, женщина наклоняется к полу и исчезает из поля зрения. Мне становится стыдно за своё любопытство и я отворачиваю голову.
«Автомобиль у плотины, рядом с дворцом», — говорит мой отец.
«Я надеюсь что он уже там; если его ещё нет, то тебе придётся подождать его. Я должен буду вернуться, из-за немцев. Да и Бобби наверное проснётся».
Возле магазина, который выглядит давно заброшенным из-за своего вида грязных окон и полуразрушенного здания, стоит молчаливая очередь.
Мы с грохотом проезжаем мимо.
Мой взгляд пересекается с отсутствующим взглядом человека, прислонившегося и опёршегося на серую стену.
Я хочу вернуться, я не хочу уезжать.
Автомобиля пока не видно, возможно еще слишком рано.
Позже, у Дворца я замечаю прямоугольную тень: небольшой грузовик с брезентовым верхом.
