Деньги Толик выплачивал регулярно, но в руках Максима они надолго не задерживались. На первую же зарплату он купил себе красивые, вкусно пахнущие чем-то химическим бело-синие турецкие кроссовки из дутого пластика, а чуть позже разжился чрезвычайно модным болоньевым спортивным костюмом с вышитой на груди надписью «Puma» и крутой сумкой-кенгуру, которую можно было носить, застегнув на поясе. Чтобы логически завершить портрет клёвого пацана, он соорудил на голове стильную стрижку платформой, а шнурки в кроссовках покрасил аптечной зелёнкой. Но счастье все-таки казалось неполным. Он мечтал о собственном пейджере и иногда даже грезил о совершенно невозможном сотовом телефоне «Моторола», каким обзавелся Толик, только что сменивший дряхлый «Москвич» на чуть менее дряхлый, но гораздо более угловатый и чемоданоподобный бежевый «Вольво», а вытянутый свитер с оленями – на вишневый клубный пиджак с блестящими золотистыми пуговицами.
На подоконнике в их офисе обитал привезенный Толиком из Финляндии комнатный радиотелефон с выдвижной антенной: Максим любил выходить по вечерам на крыльцо, где, закуривая индийский «Капстан», набирал чей-нибудь номер и, щурясь на низкое осеннее солнце, ловил на себе заинтересованные взгляды прохожих, в сознании которых черная трубка с антенной неизменно попадала в разряд невиданной заморской роскоши. В такие минуты Максим испытывал сладкое головокружительное чувство, которое, увы, бесследно проходило, как только сигарета дотлевала до фильтра и нужно было снова возвращаться к работе.
Спустя пару недель он сумел наконец осуществить и другую давнюю мечту. Правда, первая попытка взять эту неприступную доселе вершину закончилась для него обидной и крайне неприятной историей. Эксперимент готовился долго и тщательно, был даже проведен опрос среди однокурсников, у которых Максим подробно выпытал требуемую рецептуру. Купив на раскинувшемся вокруг площади Мира стихийном рынке темно-синие джинсы, Максим притащил их домой, скрутил в немыслимый тугой узел, обмотав его на всякий случай поверху бельевой веревкой, а затем запихнул получившийся комок в позаимствованную у бабушки кастрюлю. Пробравшись на кухню, он наполнил кастрюлю до половины водопроводной водой и насыпал внутрь пару стаканов сухой хлорки. Добавив туда для верности хлорного же отбеливателя, он поставил диковинное варево на плиту.
Однако, несмотря на правильные ингредиенты, с хлоркой Максим все же переборщил: швы на джинсах буквально растворились в кипящем вонючем бульоне, и вместо крутых новомодных «варенок» он получил несколько лоскутов посеревшей скукоженной ткани, предательски расползавшейся на его тощей заднице. В дополнение ко всему он заработал еще и знатных тумаков от бабушки в качестве благодарности за испорченную кастрюлю и жуткий запах, распространившийся по всей квартире и проникший даже на лестничную клетку.
