– Как такое ва‑аще может быть? – повысила голос Землепотрясная. – Сколько раз ты делала это! Для тебя смерть как… практически грипп! Еще три часа назад все было нормально, ты ж воскресила Ромчика… Что могло измениться за три часа?
– Я не знаю.
– Ты должна! – заорала Чуб.
– Не кричи на нее, – предупредительно рыкнула Катя.
– А что мне еще делать, если не кричать? – В отчаянии Даша встала на колени пред Даном, дотронулась до его ледяного лба.
Он был совершенно холодный: не как труп – словно сам лед, покрытый тонкой человеческой кожей.
– Он не умрет!
– Конечно, нет, мы что-то придумаем… – горячо залепетала Маша.
– Даша, он уже умер, – ледяным тоном сказала Катерина Михайловна.
Она положила прекрасную холеную руку на лицо Дана и опустила ему веки.
– Умер?.. – На мгновение Даша умерла вместе с ним, но сразу воскресла, всем сердцем отказываясь принять неизбежное, признать, что Машино «не могу» окончательно. – Я не верю! Не верю… – Она помолчала. – Вот почему мне сегодня приснился гроб… Это был вещий сон!
– Какой еще гроб? – вскинулась Катя.
– Наводнение, и гроб вплывает ко мне в комнату через окно, а в нем покойник… и просит: воскреси меня. Хотя, говорят, если кто-то снится в гробу – у него, наоборот, будет долгая жизнь, – оживилась она. – Значит, Дан точно воскреснет? Или нет? Что все это означает, не знаешь? – Землепотрясная с надеждой посмотрела на пристроившуюся под елочкой белую кошку.
– Я сны не толкую, – глухо мяукнула Белладонна, как будто ей предложили нечто обидное. – Это к Бегемоту. Он в третьей жизни был колдуном.
Сидящий на каминной полке черный кот посмотрел через плечо и ответствовал скупо и жестко – по-мужски:
– Колбаса, ливер. Елисеевы. 89‑й.
– За толкованье сна купи ему в магазине «Братьев Елисеевых» ливерной колбасы. Но только в 1889 году, – перевела студентка-историчка.
– А что в нее в 90‑х подкладывать стали? – живо заинтересовалась хозяйка торгового центра.
– Где я сейчас старую колбасу возьму тебе? – Отказ кота окончательно взорвал хрупкий мир внутри Даши. – Растолкуй сон, а я сгоняю.
– Сгоняешь – растолкую. – Кот отвернулся.
– Падла усатая… что означает мой гроб?! Он же умрет! – Осатанев, Землепотрясная запустила в черную паскудину тапочку.
Кот сдрыснул с камина, неведомым, точнее, одним кошкам ведомым способом умудряясь сохранять при бегстве презрительный вид.
– Он умрет, – повторила Чуб тихо, сжимая ладонями пульсирующие от безответных вопросов виски. – Как?.. Почему?
