— Я не убийца, — запротестовал Друсс. — Если б я хотел его смерти, я бы тем же ударом сломал ему шею.
— Я знаю. Силой ты пошел в меня — а гордостью, пожалуй, в мать, мир ее душе. Одни боги знают, сколько раз мне приходилось проглатывать свою гордость. — Бресс потяну себя за бороду и повернулся к сыну: — У нас тут маленькая община, и мы не должны применять насилие друг к другу, иначе нам не выжить. Понимаешь ты это или нет?
— Что тебе велено передать мне?
— Ты должен помириться с Аларином, — вздохнул Бресс. — И знай: если ты нападешь еще на кого-нибудь из деревенских, тебя прогонят вон.
— Я работаю побольше всякого иного, — потемнел Друсс. — Никому не доставляю хлопот. Я не пью, как Пилан и Йорат, не порчу девок, как их папаша. Я не ворую, не лгу — а меня грозятся выгнать вон?
— Ты пугаешь их, Друсс, — да и меня тоже.
— Я не такой, как дед. Я не убийца.
— Я надеялся, что Ровена с ее добротой поможет тебе утихомириться, — вздохнул Бресс. — Но на следующее же утро после свадьбы ты до полусмерти избил односельчанина. И за что? Не говори мне о пренебрежительных словах. Он только и сказал, что ты счастливчик и он сам бы с удовольствием лег с ней в постель. Праведные боги, сын! Если ты всякому будешь ломать кости за лестное слово о твоей жене, скоро в этой деревне некому станет работать.
— Ничего лестного в его словах не было. Я умею владеть собой, но Апарин — просто хам и получил как раз то, что заслужил.
— Надеюсь, ты все-таки примешь во внимание то, что сказал. — Бресс встал и выпрямил спину. — Я знаю, ко мне ты почтения не питаешь, но подумай, что будет с Ровеной, если вас обоих прогонят из деревни.
Друсс с досадой взглянул на отца. На вид Бресс великан, сильнее всех известных Друссу мужчин, а духом смирен, как ягненок.
— Я буду помнить. — Друсс тоже встал.
Бресс устало улыбнулся ему:
— Мне надо обратно к частоколу. Дня через три мы его достроим и будем спать спокойнее.
— В дереве недостатка не будет, — пообещал Друсс.
— Должен сказать, лесоруб ты отменный. — Бресс отошел на несколько шагов и обернулся: — Если тебя все-таки решат изгнать, сынок, один ты не останешься — я уйду с тобой.
Друсс кивнул.
— До этого не дойдет. Я уже обещал Ровене исправиться.
— Ох и разозлилась же она небось, — усмехнулся Бресс.
— Хуже. Она во мне разочаровалась, — хмыкнул в ответ Друсс. — А разочарование молодой жены страшнее укуса змеи.
— Ты бы почаще улыбался, сынок. Тебе это к лицу.
Но с уходом отца улыбка померкла на лице Друсса. Он взглянул на свои ободранные костяшки и вспомнил, что испытал, когда ударил Аларина. Гнев и неистовую жажду битвы. А когда Апарин упал, Друсс ощутил нечто мимолетное, но необычайно сильное.
