Горемир. Без трудностей?
Зигфрид. Без малейших. Я убежден, что Голо не будет возражать.
Горемир. Голо!
Зигфрид. Ну, все-таки нужно его спросить.
Горемир. И вы решаетесь мне сказать, что не повесили его?
Зигфрид. Я вспыльчив, но не злопамятен. Могу убить человека в приступе гнева, но если не убью, то потом мирно уживаюсь с ним десятилетиями. Голо все еще камергер в Зиммерне, хоть и он не столь горяч, как прежде. Я посоветуюсь с ним, это не повредит. Не сомневаюсь в его согласии. Почему бы ему и не согласиться, в конце-то концов?
Горемир. Такие дела не решаются по чьему-то усмотрению. Я сын моей матери, мои притязания неоспоримы.
Зигфрид. Разумеется.
Горемир. Зачем же нужно согласие Голо?
Зигфрид. Есть и другие претенденты.
Горемир. Не может быть.
Зигфрид. У тебя есть мачеха, Бригитта.
Горемир. Знаю, вы женились во второй раз. Я с ней не знаком.
Зигфрид. А был бы знаком, не разговаривал бы со мной в таком капризном тоне. Пусть я приказал казнить твою мать, но никто не может меня упрекнуть, что это доставило мне удовольствие.
Горемир. Но вы предпочли Геновеве эту Бригитту.
Зигфрид. Геновева казалась мне прекрасной, а Бригитта нравилась всему свету, конечно, я предпочел Бригитту. Нельзя же навязывать другим свой вкус и считать это геройством.
Горемир. Я знаю также, что от Бригитты у вас нет детей.
Зигфрид. Детей нет, но она знатного рода. Ее родичи знатнее, чем герцоги Брабанта.
Горемир. Разумеется. Какой-то император наставил семейству рога.
Зигфрид. Речь идет о соперничестве между домами Шарлеманей и Брабантов.
Горемир. Отсюда вывод, что законный наследник – это я.
Зигфрид. Отсюда вывод, что в прошлом месяце французские дворяне с опозданием примерно на семь лет примкнули к Папе и подтвердили свое согласие на избрание Пузатого императором. Империя встала с колен. Мир вынуждает нас принять принципиальное решение: можно ли обустроить человечество? Я думаю, можно. Карл Великий это доказал. Только при Карле Великом жизнь Европы стала выносимой. Я убежден в этом с тех пор, как завел себе первое убеждение. Но отсюда следует вывод о сущности пфальцграфа. Пфальцграф, гласит этот вывод, скорее чиновник, чем дворянин. Ты умеешь писать и веришь в справедливость, ты годишься в чиновники. Горемир!
Горемир. Господин отец.
Зигфрид. Подними свою кружку, как я поднимаю мою.
Горемир. Как прикажете.
Зигфрид. Я исхожу из того, что ты не взваливаешь на меня вину.
Горемир. Ничего я на вас не взваливаю, честное слово.
