Так и продолжалось: он шел своей дорогой, я — своей, а его друзья — своей, и с некоторыми из них волей-неволей меня порой сталкивала судьба.
В конце концов однажды одна из его приятельниц подала на меня иск на крупную сумму денег, а в адвокаты был приглашен тот ловкий парень.
Вот как это произошло: мы сидели в роскошном баре и потягивали напитки; кто-то спросил у меня, где я остановился в Нью-Йорке в этот приезд, я назвал отель, и часом позже, через две минуты после того, как я вошел в номер, в дверь постучали, появился молодой человек и вручил мне повестку.
Я изучил ее и позвонил адвокату.
— Это же дико! — сказал я. — Если уж кому и возбуждать дело, так это мне, но у меня нет привычки таскаться по судам.
Адвокат ответил:
— Я уже обо всем прочитал в газетах. Ты проиграешь.
И после четырех лет мучительной тяжбы я проиграл.
А что до адвоката, так он умер. Но как он забавлялся, как он забавлялся, будто был на одном из шоу!
18
И еще я встречал уйму писателей, книги которых почти не публиковали, десяток-другой, которых публиковали изредка, и одного-другого, которых публиковали охотно. Очень любопытный народ эти писатели.
В начале тридцатых я познакомился с одним финном, он писал для дешевых журналов. Я часто встречался с ним в покерном клубе, что на Турецкой улице в Сан-Франциско, но писатели ведь не настоящие игроки в покер, хотя они и не лишены азарта.
Игроку в покер не полагается, кстати, быть азартным, рисковать деньгами, он должен ждать, как говорится, психа и тут же обнаруживать яростную смелость, ставить на кон все, изображать наконец полное самозабвение, блефовать, как называет это писатель, который сам в результате попадается и проигрывает.
Я даже не помню имени того финна. Может, Ларсен? Так вот, он был стройным парнем, тихим, немного задумчивым, каким часто бывают финны, он был не без юмора, например, вдруг делал дикий, истерический жест, будто собирается сдаться психу, тот уже воображает, что у него крупный выигрыш, а финн с улыбочкой выбрасывает карты.
В те же тридцатые много было писателей, которые любили попить и погорланить, посмеяться и поговорить, попеть и потанцевать, особенно у Иззи на Пасифик-стрит и Сан- Франциско. Что это были за годы!
Как молоды мы были, какие дивные то были времена! Что за девушки, что за чудные девушки приезжали в большой город из деревень и маленьких городков — Орегана и Вашингтона, Монтаны и Айдахо; и как мы кружились с ними, но не брали замуж, потому что кому же это нужно, зачем, для чего портить веселье?
