Как-то в полночь, в час унылый, я вникал,
устав, без силы,
Меж томов старинных, в строки рассужденья
одного
По отвергнутой науке, и расслышал смутно
звуки,
Вдруг у двери словно стуки, – стук у входа
моего.
«Это – гость, – пробормотал я, – там,
у входа моего,
Гость, – и больше ничего!»
Ах! мне помнится так ясно: был декабрь
и день ненастный,
Был как призрак – отсвет красный от камина
моего.
Ждал зари я в нетерпеньи, в книгах тщетно
утешенье
Я искал в ту ночь мученья, – бденья ночь,
без той, кого
Звали здесь Линор. То имя… Шепчут ангелы его,
На земле же – нет его.
Шелковистый и не резкий, шорох алой
занавески
Мучил, полнил темным страхом, что не знал я
до того.
Чтоб смирить в себе биенья сердца, долго
в утешенье
Я твердил: «То – посещенье просто друга
одного».
Повторял: «То – посещенье просто друга
одного,
Друга, – больше ничего!»
Наконец, владея волей, я сказал, не медля боле:
«Сэр иль Мистрисс, извините, что молчал
я до того.
Дело в том, что задремал я, и не сразу
расслыхал я,
