— Королева, Вы когда-нибудь играли в покер? — вдруг спросил Андрей, разглядывая дно своей чашки.
— Нет, — я не стала врать.
— Не играйте, у вас не получится, — вежливо сказал он. — Забыл сказать, брата вызвали по срочным делам, он будет только к обеду. Всего доброго.
Он встал, манерно поклонился и вышел, оставив меня наедине с моим утренним кошмаром.
* * *
«Барон целовал ее тонкие пальчики, сжимающиеся вокруг ножки золотого кубка. Да, она могла ударить его, но он решил рискнуть, и, черт возьми, этот риск был оправдан. В своем простеньком форменном платье она казалась такой юной и молодой, что сердце барона переполнилось нежностью.
Он подхватил ее на руки, такую легкую и податливую, гибкую и сильную, и понес в библиотеку…»
Я потянулась на кровати. После дороги болела голова, но сон не шел, потому я закуталась по самые глаза в одеяло и читала, поедая мандаринки — сухой паек из запасов добрых дворцовых кухарок.
— Принцесса, Вас не учили, что есть в кровати — дурной тон? — раздался знакомый шебуршащий голос.
Мне показалось, что кровать подо мной покачнулась, словно лошадь за мгновение до того, как тронуться неспешным шагом. Я резко захлопнула книгу и села. На подоконнике, наклонив голову на бок, посматривая на меня хитрыми глазками-бусинками, сидел мой старый знакомый дятел — существо, которое я старательно ненавидела и по которому безумно скучала.
И рисковала, когда испытывала эти слишком сильные для политика эмоции.
— А комментировать поведение девушек в постели — не дурной тон? — уточнила я.
Дятел рассмеялся очень неприятным смехом, звучащим будто бы один кирпич потерли о другой. Его глаза отражали огонь факелов или камина, отчего он казался еще более мудрым и старым, чем был.
Без сомнения, он улыбался, довольный собой.
— Смотря где, — мой пернатый товарищ перелетел на спинку кровати. — Читаешь?
Я убрала книгу под подушку, стараясь спрятать от него обложку. Не люблю вопросы, которые задаются ради самого вопроса.
Мы сидели друг напротив друга в молчании. Он был доволен произведенным на меня эффектом, я видела. Его хитрые глазки-бусинки были прищурены. Мне хотелось задать ему массу вопросов, но я знала, что он не будет отвечать, если не захочет. А если захочет, то будет говорить даже тогда, когда я не пожелаю его слушать.
— Ты изменилась, — вдруг нарушил тишину он.
Я усмехнулась. Мне всегда казалось, что подобные фразы люди придумали для того, чтобы не говорить о важном. Или чтобы говорить, когда говорить не о чем.
