Желающие, чтобы их оставили в покое и федералы, и сторонники мнимой
независимости.
Когда на улице послышались звуки подъезжавших машин, имам напутствовал его на
выходе:
– Иди с миром, и пусть тебе воздастся за проявленную мудрость…
Трехосные тяжелые «Уралы» российской армии цвета хаки выкатывались на
прилегающие к площади улицы, высыпавшиеся из них желторотые юнцы, с бритыми
затылками в мешковатой форме, выстраивались вокруг бойцов Штурмина вторым
кольцом оцепления, оттесняя прибывающих к мечети жителей Турпал-Юрта. Людская
молва стремительнее любых СМИ разнесла по селу весть, что русские взяли в заложники
имама и его прихожан.
В руках взбудораженных сельчан появилось оружие – от стародавних берданок до
безотказных калашниковых.
В воздухе почувствовался сладкий запах адреналина и едва уловимый – пороха и
оружейной смазки – предвестников большой беды. За какие-то полчаса площадь
превратилась в заряд сокрушительной силы, которому не хватало пока только
детонатора.
– Майор, что за балаган ты тут устроил?! – полковник Гайдуков спрыгнул на ходу с
подъезжающего штабного «УАЗа», уронив в придорожную пыль фуражку.
Перед его глазами из мечети сквозь узкий живой коридор, устроенный Штурминым,
ручейком вытекали люди, досматривались портативным металлоискателем, не
прижимая к себе руки и стараясь не делать резких движений. Взвинченное состояние с
обеих сторон в любую секунду могло спровоцировать взрыв.
– Выполняю приказ, – коротко и сухо ответил Штурмин, застегивая широкий ремень
с кобурой и принимая из рук капитана автомат.
Полковник побагровел и пошел пятнами от негодования. В его понимании
выполнение приказа о захвате банды боевиков должно было быть стремительным и
непреклонным. Ни разу не участвовавший в открытых боестолкновениях, он прибыл в
Чечню за новыми звездами на груди и на погонах, да за выслугой лет, и терпеть не мог,
когда подчиненные показывали свой норов.
– Твой приказ – взять Дадаева, а не миндальничать с черножопыми! – Гайдуков
сорвался на визг, взбешенный самоуправством младшего по званию и по статусу.
Находившиеся рядом прихожане недовольно зашумели. И если только что они в
коротких фразах благодарили бойцов за проявленное благоразумие, то теперь в их глазах
не осталось ничего кроме лютой ненависти.
– В мечете нет боевиков, – сквозь зубы процедил Штурмин, стараясь понизить
градус общения. – И не уверен, были ли. В этот раз разведка ошиблась.
Раздув щеки, выкатив глаза, Гайдуков оттолкнул Штурмина в сторону и направился
