– Ты не обязана делать то, чего не хочешь, – предупредил Рейф, когда она вышла из-за его спины.
– Все нормально. Рано или поздно все равно придется с ним поговорить, так почему не сейчас?
Рейф обнял ее за талию, прижал к себе и стал страстно целовать, прежде чем отпустить.
– Я буду ждать тебя здесь. Она погладила его по щеке.
– Знаю. Это значит для меня все.
– Как трогательно, – заметил Бертон. – Полагаю, ты воображаешь, что выиграл у меня очко?
– Я всегда буду на шаг впереди тебя, Бертон. Шанал расслышала презрение в голосе Рейфа.
– Забавно, я не думаю, что Лорел так считала. Насколько я припоминаю, она выбрала из нас двоих меня.
– Не смей впутывать сюда Лорел.
Рейф шагнул вперед, сжимая кулаки, но остановился, когда Шанал положила руку ему на грудь.
– Не стоит, Рейф. Он специально дразнит тебя, – взмолилась она.
– Не стоит? А что, ты снова заберешь у меня невесту? Не думаю. Вспомни, Лорел ушла от тебя ко мне. Вряд ли ты кому-то говорил об этом. Верно? Что она была со мной. Потому что тебя ей оказалось недостаточно. И когда ты прятал Шанал в любовном гнездышке на воде, поделился с ней этой информацией? Понимает ли она, что последние несколько дней были, возможно, всего лишь твоей ребяческой попыткой отомстить?
– Лорел никогда не была бы счастлива с тобой. И не обманывай себя, воображая, что было бы иначе, – прорычал Рейф.
– О, неужели? Скорее уж она никогда не была бы счастлива с тобой. Видела, что ты не можешь, вернее, не хочешь дать ей то, в чем она нуждалась. То, что мог дать я. То, что делаю для Шанал сейчас. Шанал, ты идешь? – Бертон сменил тон, и теперь голос снова был тошнотворно сладким. – Не позволяй ему и дальше дурачить себя, дорогая. Я прощу тебе случившееся, если пойдешь со мной сейчас. Поверь, все это было скорее стремлением уязвить меня, чем истинными чувствами к тебе. Я готов забыть об этом, если вернешься туда, где твое место.
Шанал смотрела на Рейфа, безмолвно умоляя опровергнуть ядовитые слова. Бертон намекал на то, что Рейф увез ее только для того, чтобы насолить ему, что это всего лишь ненависть и злоба человека, решившего отомстить другому. Но Рейф молчал. Тогда она решила спросить:
– Месть, Рейф? Серьезно? Все дело в мести?
Он стоял, прямой и сильный, глаза не отрывались от Бертона, словно он ни на секунду не доверял последнему.
– Нет.
– Но ты думал об этом. Верно? – снова спросила она, горя желанием услышать правду.
– Насколько мне известно, человека нельзя осудить за мысли.
