Орлеанская девственница. Философские повести | страница 3

Это дерзко; и здесь святой Иоанн позволяет себе то, чего ни один святой в «Девственнице» себе никогда не позволит. Выходит, что Иисус обязан своей божественностью только первой главе Иоанна и что этот евангелист ему польстил! Эта речь отдает социнианством{13}. Наш сдержанный автор не мог бы впасть в такую крайность.

Также весьма для нас утешительно, что наш скромный автор не подражал ни одному из наших старинных романов, историю которых написали ученый епископ Авраншский Гюэ{14} и компилятор аббат Лангле{15}. Доставьте себе только удовольствие прочесть в «Ланселоте с Озера»{16} главу под заглавием: «О том, как Ланселот спал с королевой и как она вернулась к сиру де Лагану», и вы увидите, каково целомудрие нашего автора в сравнении со старыми нашими писателями.

Но quid dicam[10]о чудесной истории Гаргантюа, посвященной кардиналу де Турнону? Известно, что глава «О подтирках»{17} – одна из наиболее скромных в этом произведении.

О произведениях современных мы не говорим; скажем только, что все старые повести, сочиненные в Италии и переложенные в стихи Лафонтеном{18}, также менее нравственны, чем наша «Девственница». В общем, мы желаем всем нашим строгим цензорам тонкие чувства прекрасного Монроза; нашим скромницам, если только они существуют, – простодушие Агнесы и нежность Доротеи; нашим воинам – десницу мощной Иоанны; всем иезуитам – нрав доброго духовника Бонифация; всем, кто управляет хорошим домом, – распорядительность и умение Бонно.

Затем мы считаем эту книжечку отличным средством против ипохондрии, угнетающей в настоящее время некоторых дам и некоторых аббатов; и если мы окажем обществу хотя бы только эту услугу, мы сочтем, что потратили время не даром.