А потом… Я никогда не забуду тот день, отец, когда мы ждали тебя с зарплатой. Выдачу ее задерживали уже пять дней, а мама не хотела занимать деньги у соседей. Вот и сегодня мама собрала стеклянную посуду и послала меня сдать ее, чтобы купить кое-что из продуктов. «Ничего, ребята, обойдемся», — сказала мама. И я пошел с нашей большой коричневой сумкой в магазин. А в дверях магазина я встретил тебя, отец. Ты был с той женщиной… Она красивая, та женщина, только я вовсе не собираюсь сравнивать ее с мамой.
У той женщины был в руках большой пакет. Мы встретились в дверях, и ты не мог меня не заметить. И поэтому ты сказал, отец: «А, Витька! Зина, это мой старший. Это Виташка». И тогда женщина погладила меня по голове и дала из пакета конфету «Южная ночь».
Я бросился прочь. Я бежал по улице и сжимал в руке эту конфету, а сумка долбила меня по ногам. И я говорил себе, что я не должен плакать, что я мужчина… Но я бежал и ревел и не мог себя остановить. Тогда я совсем все понял.
Мама была в сарае, и я, уткнувшись в висевшие на крючках в коридоре пальто, долго глотал слезы. А затем, оставив сумку на кухне, зашел в комнату, отдал конфету Лорочке и сел на диван. Я сидел и думал, что я теперь самый старший и должен помогать семье. Я так и подумал — семье, а не маме.
Не зная, что делать, схватил веник и подмел пол. Катька прекратила вырезать из газет кукол, собрала все, даже самые узенькие полосочки, выбросила их и села рядом со мной. Мне было жалко и маму, и Катьку, и Лорочку тоже.
Потом мама устроилась на работу…
Отец допивает вино и спрашивает:
— Ты чего молчишь?
— Так, — неопределенно говорю я.
— Как твои дела на работе? Что ж ты не расскажешь?
— Нормально, — говорю я, — все нормально.
— Нормально — это ненормально, — говорит отец. — Расскажи, кем работаешь, кто твои товарищи…
— Электриком работаю. Напарник мой — Васька-Зубило. Правда, смешно?
— Это почему же он Зубило? — спрашивает отец, потому что ему надо что-то спрашивать.
— Так, — говорю я. — Он окончил только шесть классов и похож на медведя, и еще он всех зовет «ты, со справкой», а ноги и руки называет копытами. А вместо «глаза» он говорит «шнифты». Правда, смешно?
— Ничего смешного, — говорит отец. Он закуривает и щурится от дыма. — И вообще, я вижу, этот твой Васька — уголовник. Ты от него подальше.
Я опять гляжу на пузырьки и вспоминаю, как я пришел после восьмого класса на фабрику. У Васьки не было напарника, и меня направили к нему. Васька учил меня, как подключить мотор на треугольник и на звезду. А если я что-то делал не так, орал: «Ты, со справкой, не суй копыта, куда не след! Напряжение может дать и в морду!» А когда меня положили с аппендицитом, Васька пришел через два дня с бригадиром дядей Колей и приволок килограмм соевых батончиков и, наверное, целое ведро яблок из своего сада.
