Я так и не сумела удовольствоваться подобным объяснением.
Первоначальная увлеченность волками переросла в одержимость оборотнями, ставшую причиной разногласий между нами. Я хотела выполнять работу, которой меня обучили: разыскивать неизвестные виды животных. Саймон же желал охотиться за сверхъестественным.
Внезапно Рюэлль напрягся и воззрился на колышущуюся траву.
— Они на подходе, — прошептал он.
Я повернулась кругом; воображение нарисовало сотни всевозможных существ, которые могли быть на подходе. Поэтому, когда из темноты вынырнули двое полицейских, я не сразу вспомнила, зачем они пришли. Как это я забыла о мертвом Чарли?
В ночи раздался вой, устремившийся к ущербной луне. Полицейские беспокойно переглянулись. Они не хуже меня знали, как воет койот. И это был не он.
— По-моему, ты говорил, что в Луизиане нет волков, — пробормотала я.
Один из полицейских вынул из кармана маленький блокнот и направился ко мне. Услышав мои слова, он хмуро на меня взглянул.
— Мэм, я ни разу в жизни с вами не разговаривал.
— Я обращалась к… — Я повернулась.
Рюэлль исчез.
Полицейских больше заинтересовало мое заявление о том, что почти весь последний час я провела в компании Адама Рюэлля, чем история о невидимом рычащем чудовище, которое то ли убило, то ли не убило Чарли.
— Рюэлля не видели много лет. Большинство считает, что он погиб на болоте.
— Полагаю, большинство ошибается.
Полицейские — белый и афроамериканец, оба молодые и накачанные — обменялись взглядами.
— Что? — спросила я.
— Некоторые считают его призраком.
Поначалу я и сама так думала. Вот только способно ли тело призрака излучать тепло? Может ли призрак держать за руку? Принести телефон? Я не знала и не собиралась спрашивать этих детишек. Хотя им, вероятно, было под тридцать, как и мне, выглядели они на вечность моложе.
Остерегаясь повредить улики, парочка расположилась на границе участка с влажной почвой возле Чарли и принялась внимательно рассматривать землю.
— Ха, — сказал светловолосый полицейский с моложавым лицом и фамилией Кантрел на жетоне.
— Ага, — поддакнул второй, назвавшийся Хэмилтоном.
Подождав и не услышав пояснений, я спросила чуть громче, чем прежде:
— Что?
— Всего две пары следов — ваши и жертвы.
Мне и на ум не пришло поискать следы. Страх и странные чувства, которые пробудил во мне Адам Рюэлль, вытеснили из головы все мысли.
— А звериных следов нет?
— Есть, — кивнул Хэмилтон. — Наверное, большая собака оставила.
Я присоединилась к ним и принялась изучать отпечатки лап на рыхлой почве вокруг Чарли.
