— Давай прогуляемся вместе, — вдруг с лукавой улыбкой предложила Флер. — Нельзя же все время сидеть взаперти и унывать. Лучше сходим в театр, вот удивятся мои бывшие подруги, когда увидят меня среди зрителей, да еще с таким кавалером, как ты. Тебе, наверное, уже не раз говорили, что на тебя сложно не обратить внимания.
— Да, говорили, но лучше я от этого не стал.
— И не надо, ты и так хорош собой, по крайней мере, мои подруги так решат. Так мы идем?
— У тебя нет подходящей для похода в театр накидки, а на улицах очень холодно, — это была первая отговорка, которая пришла мне на ум. Идти в театр сегодня мне совсем не хотелось даже одному и уж тем более со спутницей, которую придется развлекать.
— Да, точно, новой накидки у меня нет, — с досады Флер поджала губы и стала оглядываться по сторонам так, будто сейчас могло произойти чудо, и на ее окне вместо записки оказался бы необходимый подарок.
— Я принесу тебе теплую одежду, как-нибудь на днях, — пообещал я.
— А пока ты не одолжишь мне свой плащ? — предложила Флер. — По крайней мере, на сегодняшний вечер.
— Нет, сегодня я не могу никуда пойти, мне нужно навестить друга, — попытался оправдаться я. То, что Флер обиделась, было сразу заметно.
— Друга? — переспросила она с какой-то странной интонацией, будто собиралась убить такового, если бы он повстречался ей на пути.
— Художника, — уточнил я. — Он выполняет мои заказы.
— Закажи ему мой портрет! — глаза Флер зажглись радостным огоньком. — Пожалуйста, Эдвин!
— Обязательно закажу, — пообещал я, глядя на нее. В этот миг Флер показалась мне необычайно хорошенькой, и про себя я добавил: «я хочу иметь твой портрет для того, чтобы у меня осталось хоть какое-то напоминание о тебе даже после того, как пройдут столетия, и твои кости обратятся в прах, ведь ты рано или поздно умрешь, а я осужден жить вечно».
Флер не могла знать, о чем я думаю, так почему же она вдруг коварно улыбнулась, будто собираясь мне сказать, что собирается прожить всю вечность рядом со мной.
Иногда мне казалось, что ее повадки становятся более хищными, а поведение более раскованным, чем тогда, когда мы с ней познакомились. Это мне не нравилось. Не нравился и алый крест на ее ладони.
— Если бы я мог устранить любой изъян, ты бы согласилась, чтобы я убрал эту отметину с твоей руки? — осторожно спросил я у Флер.
Я думал, что она с готовностью согласится, но она только отрицательно покачала головой и произнесла:
— Я уже привыкла быть меченой.
