Опустив руку в карман, я прошептал пару слов, это было короткое, тайное повеление для духов, понятное им одним, но Флер навострила ушки так, будто тоже поняла, о чем я говорю.
Я надеялся, что духи украдут для моей дамы что-то из самых привлекательных безделушек или не украдут, а вытащат из давно забытых кладов. Флер прислушалась к тишине так, будто слышала неуловимое для человеческих ушей шушуканье призраков и их неслышные движения. А потом тихий звон драгоценности, очутившейся у меня в кулаке. Я разжал руку и протянул ей восхитительное колье из бриллиантов. Мелкие камни в нем соединялись, принимали затейливые формы, и оно казалось ожерельем из звезд.
Флер немного оживилась, увидев украшение, но подарок приняла так, словно я всего лишь возвращал ей то, что у нее же было когда-то украдено. Она разложила колье на ладони, рассматривая тонкую огранку камней, и опять вместо сложных линий судьбы на ее руке мелькнул горящий, алый крест. Я уже почти забыл, что общаюсь с девушкой, которая навечно осуждена носить на себе этот знак, как печать.
— Ты самый щедрый из всех кавалеров, каких я знаю, Эдвин, — со странной, невыразительной интонацией протянула Флер, будто не хвалила, а укоряла меня за что-то. — Скажи, неужели тебе не жалко оставлять здесь, в месте, в которое ты, возможно, уже не захочешь возвращаться, все эти ценные вещицы?
— Эти украшения созданы для женщины. Мне они ни к чему, — я смог только слегка пожать плечами, тем самым выражая, что таков мир, и его не изменишь. Похоже, мне удалось с честью выйти из ситуации, а ведь Флер чуть не поставила меня в тупик. Не мог же я объяснить ей, что сокровищницы дракона давно ломятся от золота и драгоценных камней, а по всему миру раскиданы тайники, до которых могу добраться только я один. Различные подати все время пополняют уже несметные сбережения, а нетронутое богатство мне ни к чему. Я не собираюсь спать на золоте и вешать замки на каждый сундук, мне хочется осчастливить мир, раздав нуждающимся хотя бы сотую долю того, что я сам имею, иначе богатство, запертое вдали от солнечного света, неприкосновенное и не приносящее пользы никому, превратится в ненужный хлам.
Мог ли я объяснить все это Флер в паре слов? Прочти я ей хоть длинную лекцию о том, что хочу принести людям немного радости, она бы меня не поняла. Разве можно заботиться о других, когда у самой полно забот? Так думала, наверное, каждая из актрис, с которыми Флер выступала. Были такие времена, когда я тоже не мог задуматься ни о чем, кроме собственных проблем, но они остались далеко позади, в теперь уже недосягаемой древности.
