Они ничего не говорят, просто стоят и смотрят на меня.
— Послушайте… я должна уйти еще на некоторое время, — говорю я. — Мне нужно сходить к Энжи.
Вижу, что Бланш понимает все с полуслова. Ее лицо мрачнеет.
Я не могу пойти к Энжи с кровью ее мужа на одежде. Переодеваюсь, замачиваю платье в ванне с холодной водой, чтобы отстирать пятно.
Когда выпрямляюсь, чуть не падаю в обморок, ванная комната вращается вокруг меня. Тело кажется хрупким, словно яичная скорлупа. Как будто малейшее прикосновение может его сломать. Не могу в таком состоянии идти с новостями к Энжи.
Через силу выпиваю сладкого чая, как и советовал мне пожарный. Что-то не так с моим горлом, мне трудно глотать, но потом я чувствую, что немного окрепла. Девочки сидят со мной за столом, с тревогой глядя на меня.
— Вы обе справитесь тут одни? — спрашиваю я. — Обещаю, что я ненадолго.
— Все будет в порядке, мама, — отвечает Бланш.
— Нет, не будет. Я тебя не отпущу, — говорит Милли.
Она подходит ко мне, встает рядом со стулом и обвивает меня руками. Мне приходится расцеплять ее пальчики, которые приклеились к моим рукам, словно бинты.
* * *
Иду по дороге в Ле Рут. В ногах чувствуется тяжесть, словно перехожу через глубокую воду. Стучусь в дверь Энжи, и страх горечью ощущается во рту. Я предпочла бы быть где-нибудь в другом месте, а не здесь.
Она открывает дверь.
— Энжи. — У меня стискивает горло. — Кое-что случилось…
Она смотрит мне в лицо. И все понимает.
— Он погиб, да?
— Да. Мне очень жаль.
Она оседает. Пытается удержаться за дверной косяк, но руки соскальзывают. Тело Энжи обмякает, словно в нем нет костей. Я не в силах удержать ее. Приношу стул и усаживаю Энжи на него. Встаю на колени рядом.
— Я сегодня была в городе. И Фрэнк был там со своим грузовиком. Они разбомбили пирс, а я нашла там Фрэнка. Энжи… я была рядом с ним, держала его, когда он умер.
Она обнимает себя руками. Губы шевелятся, но она не может произнести ни слова. В ее глазах нет слез, но на лице написано горе.
В конце концов ей удается прочистить горло.
— Он… сказал что-нибудь? — Ее голос хриплый и придушенный, словно из-под одеяла. — Он что-то передал мне, Вивьен?
Я не знаю, что казать ей. Вспоминаю его последние слова.
— Он не мог говорить, — отвечаю я.
Беру ее за руку. Кожа у нее ледяная. Ее холод передается мне.
— Он умер быстро, не страдал, — говорю я.
Она слегка качает головой. Думаю, она мне не верит.
— Пойдем со мной. Я тебя покормлю, — говорю ей.
— Нет, Вивьен, — отвечает она. — Ты очень добра, но я не пойду…
