Мы остановили машину под деревом, чтобы укрыть ее от наблюдения с воздуха, и вышли из нее. Водитель-немец подошел к нам, на его лице сияла улыбка. Это был молодой человек в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет, но выглядел он еще моложе. Я спросил у него, где он выучил итальянский язык.
– В Риме! – ответил юноша. – Я работал официантом в отеле «Минерва», за Пантеоном.
Потом он добавил на чистейшем римском диалекте:
– Кого-то убьют, вы только прислушайтесь к грохоту стрельбы!
И он засмеялся, вытирая рукой с лица скопившийся там тонкий слой пыли.
На стене церкви по обе стороны от входа были приклеены два плаката советского кино. Церковь превратили в советский кинотеатр. На одном из плакатов рассказывалось о фильме о любви, насколько я смог понять по описанию главных героев: юноша и девушка, он в широко распространенной кепке колхозного механизатора, она – в не менее популярном цветастом платке, повязанном под подбородком; они обнимались на фоне пшеничных полей и сельскохозяйственных машин под необъятным ярко-синим небом. Кинокартина называлась «Сильнее любви».
Мы вошли в церковь, где немцы устроили полевой лазарет или полевой госпиталь. На стенах висели плакаты, расхваливающие обычные советские пропагандистские фильмы. Некоторые были посвящены борьбе с неграмотностью, пьянством и туберкулезом, другие посвящались жизни в колхозах, организации Красной армии, славным страницам советской авиации, советской промышленности и советского машиностроения. Главным персонажем фильмов о Красной армии был Сталин, который был изображен на нескольких фрагментах, на которые делился плакат, в облике военного вождя. В фильмах показывался ряд эпизодов боевых действий в 1919, 1920 и 1921 годах против поляков, против «партизан» Махно, против Петлюры, против «белых» Врангеля, Колчака и Деникина. На каждой картинке рядом со Сталиным были изображены верный Ворошилов, усатый Буденный, Тимошенко, Киров и Чапаев. Но я не видел там Троцкого, или Тухачевского, или кого-нибудь еще из революционных вождей.
Раненые лежали на импровизированных соломенных матрасах, поставленных в ряд вдоль стен прямо под киношными плакатами. На алтаре стояли ряды бутылей с обеззараживающими средствами, пакеты с ватой, бинты, хирургические инструменты. К белому экрану, подвешенному над алтарем, были приколоты клинические карты. Два офицера-медика с бритыми головами, близорукий взгляд умных глаз которых скрывали очки в позолоченной оправе, медленно прохаживались от пациента к пациенту, склоняясь над матрасами и переговариваясь тихими голосами. Через разбитые окна внутрь залетали волны пыли, доносился гул голосов, заглушаемый грохотом пушек, который раздавался то совсем близко, то дальше. Одного из раненых охватил приступ кашля. Мы вышли из церкви на цыпочках. Неожиданно я заметил огромные куски окровавленного мяса, подвешенные на крюках на стене дома около церкви. Это были части говяжьей и свиной туши.
