Демонстрацию расстреляли. Убили семьдесят два человека, около трехсот ранили, больше тысячи участников волнений схватили. Дело было сделано — в Тбилиси и во все крупные города Грузинской Советской Социалистической Республики вошли военные.
9 марта, пятница
— В приемной товарищ Каганович, — доложил Молотову секретарь.
— Приглашайте, — ответил Вячеслав Михайлович и поднялся гостю навстречу.
Каганович широко улыбался. Видный, плечистый, совсем не старый, боевой.
— Пришел обнять тебя, дорогой Вячеслав Михайлович, поздравить с днем рожденья! — Лазарь Моисеевич заключил товарища в крепкие объятья.
— Задушишь, Лазарь!
— Рад! Очень рад! Поздравляю! — похлопывая друга по плечам, продолжал гость.
— Присаживайся на диван, и я к тебе иду.
Лазарь Моисеевич поднял с пола портфель, который перед излияниями любви опустил, и снова заговорил:
— Позволь в день рожденья преподнести тебе подарок, — и он полез в портфель. — Передаю тебе последнюю прижизненную фотографию Владимира Ильича Ленина, сделанную в Горках, за четыре дня до его кончины. — И он протянул фото.
Молотов благоговейно принял латунную рамочку под стеклом. С фотографии, сидя на медицинской коляске, смотрел похудевший, осунувшийся, с трудом узнаваемый Ильич. В руках он держал букетик полевых ромашек. С обеих сторон коляски стояли санитары в белых халатах — ведь Ленин уже не ходил.
— За такой бесценный подарок благодарю! — отозвался Вячеслав Михайлович.
— Ты, Вячеслав, остался единственным, кто плечом к плечу с Лениным работал.
— Верно. И ты, и я — продолжатели ленинского дела!
— И сталинского! — добавил Каганович.
— И сталинского, — подтвердил Молотов. — События в Тбилиси это доказали.
— Много людей поубивали, — помрачнел Каганович. — С нами не посоветовались, сами решили стрелять.
— Побоялись нас спросить.
— И Ворошилова не позвали, а он Председатель Верховного Совета! — недвусмысленно проговорил Лазарь Моисеевич.
— Вода лазейку найдет, ничто стихию не удержит. Наше дело правое, как бой грянет — победа за нами, теперь это совершенно ясно! — заключил Вячеслав Михайлович.
— Народ требует убрать пустозвонов, а они по людям стреляют! Сто человек погибло.
— Вроде семьдесят.
— В больнице еще умерло.
— Не знал! — с сожалением причмокнул Молотов.
— Как могло такое произойти, я поражаюсь! Ведь Хрущ только-только за мир говорил, за доверие человека к человеку, и тут же — расстрел!
— Боятся, что их на вилы люди поднимут.
— Уж, точно, бояться.
— Мне Никита говорит: «Вас требовали председателем правительства!» — и смотрит своими крысиными глазками.
