— Не бойся, милая! — уговаривала Марфа и по-прежнему простирала руки к девочке.
— Смотри, чтоб не укусила! — предостерег священник.
Ребенок жутко стонал, подвывал.
— Не хочешь к бабушке идти, не иди! — вздохнула Марфа и опустила свои крохотные ручонки. — Надо гостей чаем напоить, медку предложить, дай-ка, Наденька, нам чаю с медком!
Надя раздала чашки и блюдечки под мед. Верующая с опаской смотрела на тронутую девчушку, которая жалась к матери, пытаясь что-то сказать, только звуки из ее горла вылетали отвратительные, нечленораздельные, точно собачьи.
— Ты-то, — обратилась Марфа к матери, — ее понимаешь?
— За год выучилась.
— А раньше она другая была?
— Как все дети, баловница.
— После того случая началось? — спросила старица.
— Какого случая? — подняла испуганные глаза мать.
— Того, нехорошего? — Марфа как будто буравила женщину глазами, прожигая насквозь.
— Да, после того случая, — побледнев, пролепетала мать.
— И ведь никому ты не сказала о том, не раскаялась! — качала головой Марфа. — Неправильно это, не по-христиански!
— Не сказала! — дрожащим голосом подтвердила несчастная.
— Нам скажи, покайся!
Мать уставилась на старушку и вдруг выпалила:
— Я ребенка своего убила!
Отец Василий чуть не подавился, Надя остолбенела.
— Сделала аборт у бабки в Вяземах.
— Зачем же?! — не сдержалась Надя.
— Не от мужа ребеночка прижила! — всхлипнула женщина. — С тех пор и началось.
— Бог тебя прощает! — ласково проговорила Марфа и погладила раскаявшуюся. — Прощает, Прасковья!
Женщина разрыдалась.
— Попей-ка, попей! — поднесла ей кружку Надя.
Прасковья взяла ее дрожащими руками и стала жадно пить.
— Полегче тебе? — спросила Марфа.
— Остаточки не похоронила, — громко всхлипывала несчастная мать. — Изрубила наверняка дитя злая ведьма и на помойку выбросила! — заскулила горемычная.
— Ну, ну! — утешала Надя. — Позади уж все.
— Бог добрый, он простил! — изрекла Марфа. Она уже гладила по голове запуганного дикого зверька-ребенка, который каким-то образом оторвался от матери и переместился к Марфуше. — Вот тебе, Маша, бубличек, погрызи! — угощала женщина-инвалид.
— Что с Машенькой-то моей будет? — пролепетала заплаканная мать.
— Устроится, устроится! — обещала Марфа. — Ступай с миром, ступай! Что-то подустала я сегодня, уж не обессудь! С Богом, с Богом!
9 января, понедельник
Как уже сообщали новости, после злополучного письма в ЦК во Всесоюзной Академии Сельскохозяйственных наук имени Ленина произошли перемены — президент и вице-президент были переизбраны. Но газеты упомянули о происшествии мягко: «В связи с усиленными работами в области планируемой наследственности, которые не оставляют свободного времени, Трофим Денисович Лысенко оставил пост президента Академии сельскохозяйственных наук». Про Пал Палыча Лобанова, которого незадолго до этого освободили от должности министра сельского хозяйства СССР, определив заместителем в Совет министров Российской Федерации, и которого вслед за Лысенко академики столкнули с поста вице президента ВАСХНИЛ, вообще ничего не сообщалось. Каким-то образом, по недосмотру большинства, Лобанов остался в составе президиума Сельхозакадемии, в отличие от Лысенко, на которого были направлены главные стрелы, заявления о выходе из президиума он не написал. Решением нового президента ВАСХНИЛ за Лобановым сохранили кабинет, вновь избранный руководитель не хотел иметь столь влиятельного врага.
