— Не особо, — с трудом ответил Джон.
Ему казалось, что он не может сделать нормальный вдох. Он стал хватать ртом воздух.
Желанный прохладный воздух наполнил легкие, Джон снова открыл рот, но на сей раз дыхание давалось с трудом. Его скрутило.
— Положите его на пол, — услышал он слова доктора Ала, а после почувствовал, как его кладут на спину, подложив под голову чей-то свернутый пиджак. Маркофф быстро расстегнул пуговицы на его рубашке и прокричал кому-то: — Вызовите «Скорую» — реанимационную бригаду. Макс, скажи Музе принести сюда мою сумку.
Почувствовав тошноту, Джон дернулся, но рвота не наступала. Теперь ему стало очень плохо, и даже не было сил ее вызвать. Зубы отбивали дробь, а все тело сотрясала крупная дрожь. Потом пришла очередь сильнейшего спазма, и возникло ощущение, что все происходит с кем-то другим — но почему Джон так ясно все ощущает и понимает? Если бы он взирал на эти мучения со стороны, паря над телом, тогда было бы легче все вынести. Но оставаться внутри и чувствовать боль каждой клеточкой тела — ужасно!
Но это не шло ни в какое сравнение с его борьбой за каждый вздох; неспособность дышать вызывала животный ужас, который плескался в глазах. «Я умираю, но не могу им сказать об этом! Они не понимают! Мне нужен воздух, нужен воздух! Воздух, воздух!»
— Сердечный ритм скорее слабый, чем подозрительно неровный, — это не сердечный приступ, — говорил доктор Маркофф. — Дыхание есть. Я не должен был иметь при себе этот инструмент, но недавно одолжил его, чтобы освежить в памяти способы оказания первой помощи… Со временем все надо повторять… Сейчас введу трубку и подсоединю кислородный мешок.
Говоря это, он не переставал работать: Ал относился к тем странным людям, которые любят говорить и делать одновременно. После первого потока кислорода, наполнившего легкие, Джон понял, что никто не помог бы ему лучше этого человека — даже реанимационная бригада. После шести или семи благословенных вздохов он решил, что все позади. Однако затем ни кислородный мешок, ни прилагаемые доктором усилия уже не могли заставить его легкие работать, даже пассивно.
В голове билась, металась, кричала слепая паника. Никаких картин из жизни прожитой или грядущей, ни рая, ни ада — только ужасающее осознание неминуемой смерти. И он, живой, должен выносить эти последние, горчайшие мгновения! В глазах — неприкрытый ужас, в голове — безмолвный крик.
Джон Холл умер через одиннадцать минут после того, как почувствовал жар. Доктор Маркофф до последнего боролся за его жизнь, стоя возле него на коленях. С другой стороны возле Джона, тоже на коленях, стоял Джим Хантер и держал его за руку, пытаясь принести другу облегчение. Но жизнь покинула тело Джона Холла, облегчение так и не наступило.
