Заговор Мурман-Памир | страница 61
Лица киргизов насупились. Киргизы стояли совершенно неподвижно, застыли, вросли в камень. Обычай не позволял верить чужестранцу, неизвестному человеку. Широкие скуластые лица, словно разметанные скалы, мысль-осыпь едва пробиралась в них, оставляя глубокие морщины.
Старик приблизился к Бурундуку:
– Кто ты, откуда?
Бурундук обвел ширь степей, убегавшую к югу.
– Арабы, персы, индусы, Тибет. Всюду еду, отнимаю стада у богатых и орошенную землю, разделяю их между теми, кто работает в садах и в степи, кто бережет скот и деревья.
– Как можно разделять стадо бая, когда этого не хочет бай? Как можно взять, что тебе не принадлежит?
– Бай не стережет стада, не загоняет его зимой и не гонит на новые пастбища! Бай лежит в юрте и говорит пастуху: принеси то, подай это. Почему пастух должен давать молоко, кумыс и сыры, получаемые от стада, баю? Лучше дать их гостю или страннику, чем баю, который ничего не делает!
Чутье не обманывало Бурундука. Он видел, что одерживает победу.
– Если же бай не соглашается разделить свое стадо, то… можно его заставить!
Пленник, жадно следивший за словами Бурундука, взволнованный вскочил и начал быстро-быстро сыпать словами. Он говорил о несправедливостях баев, о лишениях жизни пастухов. Говорил страстно, захлебываясь.
Прочие все еще хранили молчание, но, видимо, начинали колебаться.
Наконец, один выговорил:
– Правильно сделал, кто ушел по домам! Теперь весна, скоро надо кумыс пить, лежать, смотреть в голубое небо. Справедливо сказал Гужак, войны нам не надо, война нужна русским, которые в лагере. Они обманут, только время проведут, денег нам не заплатят!
Удалились на совещание. Насрдын, так звали пленника, страстно спорил со стариком.
Старик медлительно ронял тусклые скупые слова, глаза его смотрели тускло.
– Ты ударил хозяина. А сам питался его же милостью. От хозяина все: верблюжья шерсть, яки, лошади и что лошади и яки приносят. Хозяин мудр. А что хочет Гужак? Пустоты! Так, издали смотришь, кажется, большое стадо верблюдов, а достанешь рукой и получишь всего-навсего один кусок выгоревшей шерсти. Нездешний хочет, чтобы были скалы, между скалами ветер, и пыль, и холодное небо.
Спор затягивался. Но вот на горячий склон холма из долины повеяло легким предвестием снега и, вместе, душным запахом горькой, вроде полыни, травы. Киргизы, лица еще более каменные, чем прежде, но вместе торжественные, подошли к Бурундуку. Старик сказал:
– Ака, (товарищ), мы обдумали твои советы и пришли к решению! Возвращаемся к своим стадам, тебя же просим идти с нами. Примем тебя как ханы ферганские святого Ша-Машраба, с почетом, хотя он и вел себя порой странно. Ты же произведешь справедливый передел стад нашего урочища и суду твоему мы подчинимся.
