Поджидая меня, доктор Швайбер штудировал толстенный учебник по менеджменту. Светло-зеленый хирургический халат, едва сходящийся на могучем животике Михи, придавал сей картине сюрреалистический оттенок.
— Наконец-то! — воскликнул Миха, глаза его сияли. — Влад, как люди бабки зашибают! Ты послушай, — Миха зарылся пальцами в учебник.
— Ты меня за этим звал?
— Нет, конечно. Просто…
— Такой день на улице, а ты все о деньгах думаешь, — я укоризненно покачал головой.
— А о чем еще думать? — недоуменно уставился на меня Миха.
— О любви, толстый, о счастье, о женщинах, в конце концов.
— Значит, все равно — о деньгах, — ухмыльнулась наглая морда.
Произнеся последнюю фразу, Миха замолчал и некоторое время испытующе смотрел на меня. Потом решительно встал.
— Тут такая штука, Влад, — начал он. — Я на досуге немного повозился с диагностом…
Судя по опыту, ничего хорошего такое вступление мне не сулило.
— Не тяни.
— Теперь, — Миху просто распирало от гордости, поэтому говорил он медленно и веско, — эта установка способна не только тестировать энергетические каналы человеческого организма, но и… прочищать их!
— И что?
— Влад, ты не понимаешь! — Миха подскочил, обнял меня, словно поздравлял с чем-то. — Ведь это вернет человеку яркость эмоционального восприятия детства! Норбеков отдыхает!
Вот теперь все ясно. Среди Мишкиных идефикс центральное место давно занимала мысль об отмирании чувств. «Почему, — особенно в подпитии непременно заводил Миха, — нам в детстве было достаточно съесть одну черешину, а сейчас мы и от ведра вкуса не ощутим? Как это вернуть?» — «Зачем? Ради экономии на черешне?» — однажды съехидничал я, жестоко обидев друга.
Высвободившись из объятий, я поинтересовался:
— Проверял?
— Слегка, — увильнул от ответа Миха.
— Значит, честь стать первым почетным кроликом принадлежит мне?
— Влад, — пролепетал Миха. — Я думал, ты обрадуешься.
Внезапный переход от самодовольного беспардонного хамства до позы лишенного игрушки ребенка — еще один фирменный Мишкин номер. Не знаю, как на других, но на меня он действует всегда.
— Обрадовался, как же! — ворчал я, разуваясь и вставая босыми ногами на холодные медные пластины, смазанные токопроводящим гелем. Подготовил, зараза, знал, что уговорит. Отчего-то я сразу поверил Михе. Поверил, что он смог переделать программу; что сейчас он шарахнет меня микротоком, и ко мне вернутся «буйство глаз и половодье чувств».
— А представь, — бормотал Миха, шаманствуя с настройками, — сколько можно будет брать с разных там бизнесюков, утративших вкус к жизни? Ведь с годами мы все меньше получаем впечатлений извне и вынуждены восполнять их дефицит разными суррогатами: наркотиками, водкой, рефлексиями… Подстегивать свой эмоциональный обмен, если ты понимаешь, о чем я… Конечно, большинству этого и на дух не нужно. Зато для тех, кто хочет, но не может… Запускаю…
